Отношения тургенева и полины виардо. Полина Виардо и Иван Тургенев: четыре десятилетия любви на расстоянии. Большой русский простофиля
Их отношения причисляют к самым драматичным и долгим историям любви. Но правильнее было бы сказать, что это история любви лишь одного человека, Ивана Тургенева. Сорок лет великий русский писатель жил в статусе вечного друга семьи, «на краешке чужого гнезда», бок о бок с мужем оперной дивы Полины Виардо. Он променял жизнь на родине и личное семейное счастье на бесстрастную дружбу своей возлюбленной и даже в пожилом возрасте готов был «хоть дворником» последовать за ней на край света.
Иван Тургенев был впервые представлен Полине Виардо первого ноября 1843 года как «великорусский помещик, хороший стрелок, приятный собеседник и плохой стихотворец». Нельзя сказать, что такая рекомендация способствовала его счастью: сама Полина позже отмечала, что не выделила будущего писателя из круга новых знакомых и многочисленных почитателей ее таланта. Зато молодой Тургенев, которому тогда едва исполнилось 25, с первого взгляда влюбился в 22-летнюю певицу, приехавшую в Санкт-Петербург с парижской Итальянской оперой. Вся Европа в то время боготворила ее дарование, и даже непривлекательная внешность Виардо не помешала ее славе прекрасной артистки.
Современники вспоминали, как с началом пения примы по залу будто пробегала искра, публика впадала в совершенный экстаз и облик певицы переставал иметь хоть какое-то значение. По словам композитора Сен-Санса, Полина Виардо обладала горьким, как померанец, голосом, созданным для трагедий и элегических поэм. На сцене она очаровывала страстным исполнением опер, а на музыкальных вечерах покоряла слушателей прекрасной игрой на рояле - ученичество у Листа и Шопена не прошло даром. «Хорошо поет, проклятая цыганка!» - не без ревности призналась, услышав выступление Полины, мать Тургенева.
Тургеневская девушка
В неприметной сутулой женщине с глазами навыкат и вправду было что-то цыганское: южные черты она переняла от отца, испанского певца Мануэля Гарсиа. «Она отчаянно некрасива, но если бы я увидел ее во второй раз, непременно влюбился бы», - говорил один бельгийский художник о певице ее будущему мужу Луи Виардо. С искусствоведом, критиком и директором парижской Итальянской оперы Полину познакомила Жорж Санд. Сама писательница считала сорокалетнего Луи унылым, «как ночной колпак», но рекомендовала его юной подруге в женихи из лучших побуждений. Будучи совершенно очарованной певицей, Жорж Санд задокументировала ее в главном женском образе романа «Консуэло», отговорила от брака с писателем и поэтом Альфредом де Мюссе и позже закрыла глаза на роман уже замужней Полины со своим сыном.
А темперамента талантливой певице было не занимать: в юности ее первым увлечением был Ференц Лист, у которого Полина брала уроки фортепиано, позже она увлекалась композитором Шарлем Гуно, к которому Тургенев ее сильно ревновал. Остальные романы мадам Виардо останутся неизвестными истории, но, судя по парадоксальной привлекательности примадонны, многочисленными. Впрочем, замуж тогда еще Полина Гарсиа выходила по любви, и какое-то время действительно была увлечена мужем. Однако все проходит - и вскоре Полина признавалась Жорж Санд в том, что устала от пылких изъявлений мужней любви.
Но что же наш Тургенев? Он стал для мадам Виардо одним из многочисленных поклонников, не лишенных, впрочем, определенной ценности. Редкий мужчина мог развеселить артистку занятной историей, рассказанной так умело, что приглашение его в гримерную комнату казалось уже не столь напрасным. Кроме того, Тургенев с великой охотой взялся учить Полину Виардо русскому языку, который требовался ей для безупречного исполнения романсов Глинки, Даргомыжского и Чайковского. Этот язык был шестым в арсенале певицы и позже помог ей стать первой слушательницей тургеневских произведений. «Ни одна строка Тургенева не попадала в печать прежде, чем он не познакомил меня с нею. Вы, русские, не знаете, насколько вы обязаны мне, что Тургенев продолжает писать и работать», - заявила однажды Виардо.
Для того чтобы быть полезным своей возлюбленной, Иван Сергеевич Тургенев - тогда еще никому неизвестный и небогатый помещик - отправился за Полиной и ее мужем во Францию, когда гастроли артистки по России окончились. С Луи Виардо писатель нашел общий язык на фоне страсти к охоте и интересу к переводам русских литераторов на французский язык. Он часто бывал в семейной усадьбе Куртавнель, что под Парижем, принимал участие в домашних спектаклях, сборе гостей и артистических вечерах. Когда Полина Виардо отправлялась на гастроли, Тургенев следовал за ней: «Ах, мои чувства к вам слишком велики и могучи, - пишет Иван в одном из своих многочисленных писем возлюбленной. - Я не могу жить вдали от вас, я должен чувствовать вашу близость, наслаждаться ею. День, когда мне не светили ваши глаза, - день потерянный». Соотечественники, навещающие Тургенева за границей, удивлялись его состоянию: «Никогда не думал, что он способен так сильно любить», - пишет Лев Толстой после свидания с товарищем в Париже.
Родина и родство
В своей любви Иван Сергеевич Тургенев почти забыл родину, окончательно разъярив тем самым мать: ее черты прослеживаются в образе суровой помещицы из романа «Му-му». В 1850 году писатель был вынужден приехать в родное имение Спасское-Лутовиново. Разговор с помещицей Тургеневой окончился тем, что Иван был лишен помещичьих денег, забрал свою внебрачную дочь Пелагею, рожденную от белошвейки, и отправил ее возлюбленной Полине. Семья Виардо приняла восьмилетнюю дикарку благожелательно и с семейными чувствами к Тургеневу. Через некоторое время безграмотная крестьянская девочка стараниями мадам Виардо превратилась в мадемуазель Полинетт, хорошо рисующую и пишущую письма отцу исключительно по-французски.
Чета Виардо, между тем не лишенная своих детей, в конце концов заменила Ивану Тургеневу семью. «Судьба не послала мне собственного моего семейства, и я прикрепился, вошел в состав чуждой семьи, и случайно выпало, что это семья французская. С давних пор моя жизнь переплелась с жизнью этой семьи. Там на меня смотрят не как на литератора, а как на человека, и среди ее мне спокойно и тепло». Особенно счастливо писатель себя почувствовал в 1856 году, когда у Полины родился сын Поль. Необыкновенное возбуждение, несравнимое с радостью от рождения предыдущих детей мадам Виардо, охватило Тургенева. Однако сама Полина не выражала столь же ярких чувств, и наличие у нее в тот момент любовника Ари Шеффера, писавшего ее портрет, вносит определенную долю сомнений в отцовство русского писателя. Но потомки Виардо уверены в обратном. Тем более что как раз к рождению мальчика Тургенев окончил непродолжительную связь на родине: попытка полюбить кроткую и молодую дальнюю родственницу оказалась неудачной. Тургенев потерял к девушке интерес, оставив несчастную в недоумении, по обыкновению того времени перетекшем в болезнь.
Без взаимности осталась и баронесса Вревская, а также актриса Мария Савина. С ними у писателя хоть и возникла близость, но образ Полины Виардо не покидал его. И даже желание больше проводить времени в России разбивалось о первый же зов Полины. Если нужно было ехать к ней, Тургенев бросал все и уезжал. Биограф Ивана Тургенева отмечает: «Если бы ему предложили выбор быть первым в мире писателем, но никогда больше не увидеть семью Виардо или служить у них сторожем, дворником и в этом качестве последовать за ними куда-нибудь на другой конец света, он предпочел бы положение дворника». Да и сам Тургенев, будучи уже состоявшимся писателем, в 1856 году признается другу Афанасию Фету: «Я подчинен воле этой женщины. Нет! Она заслонила от меня все остальное, так мне и надо. Я только тогда блаженствую, когда женщина каблуком наступит мне на шею и вдавит мне лицо носом в грязь». Дружившие с писателем люди отмечали, что ему нужна была именно такая любовь - приносящая страдания, порождающая движения души, безответная.
После смерти Ивана Тургенева Полина Виардо забрала из архива писателя все свои письма. И остается только предполагать, скольким прекрасным женским образам и трагичным историям любви в произведениях великого писателя дала жизнь эта страсть, продлившаяся сорок лет.
Готовясь предпринять четвертое и последнее путешествие в Санкт-Петербург, Полина уже около десяти лет поддерживает довольно необычные и не лишенные таинственности сердечные отношения с русским писателем Иваном Тургеневым. «Всего десять лет», сказали бы мы, зная, что эти отношения практически не остынут (несмотря на короткие периоды отдаления) до самой смерти писателя в 1883 году. Сколько пересудов вызвала эта «особенная дружба» при жизни госпожи Виардо, сколько было из-за нее переведено чернил после смерти певицы! Многие вопросы так и остаются без ответа. Можно ли представить, чтобы эта любовь с первого взгляда, захватившая Ивана (больше, чем Полину) в 1843 году, вылилась лишь в платонический роман длиной в сорок лет? Неужели возможно, чтобы мужчина влюбился на всю жизнь, зная, что эта любовь обречена быть односторонней, да еще сохраняя искреннюю, настоящую дружбу с мужем любимой женщины? Значит ли это, что Луи, Полина и Иван являют живое доказательство успешного, так сказать, бесконфликтного брака втроем с одним лишь условием: не допускать никакой двусмысленности? Попробуем в этом разобраться.
Полина Виардо познакомилась с Иваном Тургеневым, как мы говорили, в ноябре 1843 года. Она начинает свой первый петербургский сезон, и ей представляют князей, художников, писателей - целую свиту горячих поклонников. Иван, вместе с другими страстными почитателями новой звезды, не раз допущен в ее уборную. В ту зиму Полине 22 года, Ивану - 25. Рядом с ней, такой миниатюрной, он выглядит богатырем. Он красив, учтив, образован, чрезвычайно изысканно говорит на безукоризненном французском языке, как и подобает благовоспитанному молодому аристократу. В лице Полины Иван встретился с Францией, ее культурой и цивилизацией. Он немного напоминает Берлиоза: французский композитор увидел в своей жене Харриет Смитсон превозносимую им шекспировскую Офелию, Тургенев же идеализирует Францию, с детства в совершенстве владея ее языком, и переносит эту страсть на молодую певицу. Родина Полины, которая до тех пор была для него лишь интеллектуальным, почти абстрактным понятием, благодаря ей обрела конкретность, внезапно приблизилась, суля, быть может, радушный прием. Отныне он становится верным рыцарем этой слетевшей с небес музы, украшенной высокими достоинствами. После отъезда Полины его не оставляет желание навестить ее во Франции - оно исполнится летом 1847 года, когда он будет гостить у нее в Куртавнеле.
Тогда и начинается переписка - поток, почти не иссякающий в течение сорока лет, за исключением периодов, когда они живут в близком соседстве. Она похожа на дорогие XIX веку бесконечные эпистолярные отношения, которые поддерживали Жорж Санд, Мари дʼАгу, Бальзак, Берлиоз или Чайковский. Тот век много пишет, то комментируя значительные события литературной, художественной или политической жизни, то изливая душу или делясь мелкими повседневными невзгодами. Тургенев - один из тех людей высокой культуры, для которых переписка - не только способ прервать одиночество: сближая с десятками далеких собеседников, она представляет собой литературную форму, равноценную рассказу или роману. Тонкий рисовальщик, он часто дополняет письмо маленьким наброском пейзажа или шаржированным портретом. Анри Гранжар начинает предисловие к сборнику неизданных писем русского писателя Полине Виардо следующими словами: «Иван Сергеевич Тургенев (1818–1883) отправил многочисленным корреспондентам 6264 письма (включая записки), опубликованные с комментариями в так называемом академическом тридцатитомном русском издании его сочинений и писем… Эта корреспонденция, масштабы которой свидетельствуют о славе Тургенева, составляет, однако, лишь часть того, что он написал своим друзьям и знакомым в России, Европе и даже Америке…» Примем к сведению!
Иван любит писать. Более того, он неисправимый болтун. Когда в письме к Полине 14 мая 1850 года он обещает «рассказать все это вкратце», ему потребуется исписать мелким почерком пять-шесть листов. В искусстве синтеза он не силен. В письмах, адресованных его музе, поражают другие особенности. О каком бы периоде жизни и их отношений ни шла речь, он обращается к ней одинаково: вплоть до 1847 года просто «Сударыня», позже - «Дорогая госпожа Виардо» или «Дорогая добрая госпожа Виардо», что показывает, насколько для него была и будет важна забота о приличиях, в частности, по отношению к Луи. Он никогда не напишет «Дорогая Полина», что кажется вполне нормальным между добрыми друзьями. Полина, со своей стороны, всегда отвечает: «Дорогой Тургенев» или «Милый добрый Тургенев», а к концу 1860-х - «Милый Турглин». Характерная для европейски образованных литераторов XIX века черта - смесь языков присутствует в большинстве писем: он с легкостью переходит с французского на немецкий, испанский или английский. Поскольку в доме Тургеневых говорить по-русски категорически запрещалось, ему приходилось втайне практиковаться в родном языке со старым лакеем, а тем временем русский язык отстаивал свои права в литературе и в опере. Владея немецким наравне с французским и зная, что Полина прекрасно читает по-немецки, иногда он любит начать письмо приветствием: «Teuerste Freundin». Именно на немецком языке он чаще позволяет себе излить чувство с первых слов послания. Так, в письме от 13 октября 1848 года мы читаем: «Guten Tag, liebste, teuerste Frau, guten Tag, einziges Wesen!» Продолжая это письмо на следующий день, он не может удержаться и повторяет: «Еще раз здравствуйте, liebste, teuerste, einzige!» Та же восторженность 23 июля 1849 года: «Guten Morgen, liebstes, teuerstes, bestes Wesen! Gott segne Sie tausend Mal!»
Полина и впрямь в его глазах единственная - как женщина и как артистка, и он гордится ею, прочитав однажды статью Жюля Жанена, где автор называет ее «la Viardot»: «Что скажете Вы об этом la, означающем для женщины славу, как для мужчины - отсутствие Mr <г-н> перед фамилией?» Это значит также, что, кроме нее, Тургенев не удостаивает благосклонностью ни одного певца, ни одну певицу. Рядом с идеальной звездой любая другая кажется лишь бледной имитацией. Такова еще одна константа этой необъятной переписки, придающая ей своего рода забавный оттенок, тогда как в целом тон ее скорее серьезен. Приведем несколько показательных примеров, позволяющих судить об этом. В 1846 году итальянский сезон в Санкт-Петербурге продолжается без Полины Виардо. Это повод бросить тень на ее преемницу: «Госпоже Мольтини (прошлогодней), вы помните, перепадали время от времени кое-какие аплодисментики; этой же - ничего, ну буквально ничего; следует признать, таким образом, что более выдающаяся дура (извините за выражение) никогда не выходила на сцену Большого театра… Вообразите, что госпожа Мольтини вдобавок - подражает Вам! Вы можете это себе представить?» Одно за другим письма позволяют без труда разделаться по очереди со всеми соперницами Полины: госпоже Джули недостает вкуса и благородства, а в «Норме» она поет «Castadiva» так мелодраматично, «будто влюблена в луну»; мадемуазель Массон - «негодный большой плод, сырой и кислый»; госпожа Альбони в «Пророке» - «всего лишь школьница, драматизма в ее пении не больше, чем в моем сапоге. Она Вас рабски копирует… Одета, как Вы, - только на нее вдобавок накинули большой плащ того же цвета, чтобы скрыть ее толщину. Она начинает речитатив: хорошее произношение, голос тягучий, густой, но плавный и приятный на слух… Она неглупа, и ей неплохо удается извлечь выгоду из своей тучности, изображая мать вполне непринужденно». Едва намечается комплимент, критика тут как тут: «Мадемуазель Шредер - ее лицо приятно выглядит на сцене: игра никудышна, движения неуклюжи и однообразны, физиономия ничего не выражает, произношение неверное; голос кажется слабеньким, слабеньким, особенно в начале, но поет она очень хорошо, очень правильно, с большим вкусом и изяществом. Это было чересчур тонко для публики - и для окружавших ее крикунов».
Несколько примеров лишь доказывают безраздельное восхищение писателя госпожой Виардо в ущерб любой другой артистке и очевидную предвзятость, которую излишне комментировать. Но неумение Тургенева оценить крупных композиторов и заслуживающие внимания произведения современности не перестает удивлять. Объяснение прежде всего в том, что он едва ли не исключительно предпочитает сочинения и творцов прошлого, начиная с Моцарта. Это почти слепое пристрастие затрудняет подход к современным произведениям, особенно к тем, которые не исполняются Полиной. Восприимчивость Тургенева в музыкальной области несоизмерима с широтой взглядов его музы, постоянно открывающей новые шедевры, новые таланты. Удивительно в этом отношении непонимание им творчества Верди. Опера «Эрнани» в Санкт-Петербурге в 1846 году его почти не впечатляет, он с сожалением говорит о пошлости мелодий Верди; слушая через год «Ломбардцев» в Париже, он находит музыку в целом крайне скверной, а некоторые места - отвратительными; не менее язвителен отзыв о «Разбойниках» в Лондоне с охрипшей Дженни Линд, а в 1859 году в Петербурге он будет досадовать на то, что приходится опять слушать Верди, который, как он повторяет своей дорогой корреспондентке, в подметки не годится Моцарту: «Я довольно редко хожу в театр; там дают Верди или Флотова - вы согласитесь, что это не очень привлекательно. Однако недавно давали «Дон Жуана»; исполнение было скверным, но даже плохое исполнение не способно убить шедевр». С той же близорукостью судит он несколько лет спустя и о «Троянцах», а между тем опера Берлиоза практически получила путевку в жизнь в салоне Полины Виардо и затем исполнялась в Бадене летом 1859 года, прежде чем ее поставит Театр Лирик: «Это творение ученого и изобретательного импотента, он надсаживается, лезет из кожи вон, но ничего не в силах создать - одни пародии или какие-то причудливые вещи. Его основная цель - нечто большое и сильное (еще один симптом бессилия), но единственное, в чем он преуспел, - своего рода томная мечтательность, нервная и чувственная». Тургенев дойдет и до открытой критики главных сочинений Гуно («Фауста», «Ромео и Джульетты»), хотя, как мы знаем, он проводил прекрасные часы в Куртавнеле, поддерживая молодого композитора советами, ободряя его и восхищаясь им в период работы над «Сафо».
Читая эти строки, можно подумать, будто их автор - закоренелый ворчун, преждевременно состарившийся и готовый бранить все на свете. Очевидно, думать так - значит, забыть, с каким воодушевлением он рисует прекрасный пейзаж (таких великолепных картин природы полны его романы) или описывает достоинства человека, разделяет чужие горести, загорается великой целью или схватывает в живых набросках массу мелочей бытия. Ведь именно все это покорило Луи Виардо и побудило его принять русского писателя в круг своей семьи: он никогда не пытался оттолкнуть человека, который, казалось, давал ему все основания ревновать. Луи и Иван - прежде всего настоящие интеллигенты, которых волнуют одни и те же литературно- художественные впечатления. Тургенев обогащает толикой славянской фантазии более рациональную эрудицию Луи. Тот в свою очередь по-своему вдохновляет перо Ивана, и, что немаловажно, его строгий контроль благотворен для издаваемых во Франции переводов тургеневских романов.
Оба - любители охоты. Муж Полины проявляет свой охотничий талант во всех странах, где бы он ни бывал. Иван заразил его страстью к охоте в России - лучших мест для этого занятия не найти во всей Европе: только здесь охота непременно связана с приключением, бескрайним простором и возбуждающим риском. Одно из самых ранних писем Ивана к Луи относится к первому приезду четы Виардо в Санкт-Петербург и представляет собой не что иное, как приглашение поохотиться. Несколько лет спустя он хвалится перед Луи тем, что едет в самый дикий уезд Новгородской губернии, где ему обещают тридцать медведей: он же надеется встретить по меньшей мере трех!
© Т.Н. Нефф
Французский литератор, как мы знаем, пишет «Охотничьи воспоминания» - не просто перечисление трофеев, но еще и тонкое исследование нравов и психологии народов разных стран. Русский писатель - автор «Записок охотника»: книга, одна из лучших в его творчестве, состоит из ряда рассказов, ранее появившихся в прессе в виде продолжающейся публикации. Это наиболее острое разоблачительное произведение Тургенева сыграло в России роль, сравнимую с ролью знаменитой «Хижины дяди Тома» Бичер-Стоу в США. Рисуя отточенные портреты помещиков, крестьянок, простых мужиков, автор беспощадно, но вместе с тем сдержанно и беспристрастно раскрывает грубость повседневной жизни, бесчисленные несправедливости общества, которое все еще остается феодальным и покорно ждет, когда наступит торжество гуманности. Ламартин высоко оценивает «зоркий взгляд, всеотзывчивую душу» русского писателя. Спокойным тоном, почти не обнаруживая своих эмоций, он передает глубокие наблюдения над поступками и характерами: подобно тому как охотник выслеживает и изучает дичь, рассказчик будто под лупой рассматривает бытие беднейших людей, изгоев царского режима. Не стремясь создать памфлет, он показывает жалкое положение мужика и крепостного, их согнутые под бременем спины - то, что вскоре с такой силой драматизма будут изображать на своих картинах художники-передвижники. Писатель представляет вещи резко и прямо, в духе Мопассана, не смягчая их, но и не превращаясь в подверженного страстям политического трибуна: сдержанность, с которой он открывает перед нами действительность, усиливает впечатление. Кто читал тургеневские страницы, не забудет портреты этих отверженных. Трогательная Арина, с позором изгнанная барином за то, что дважды осмелилась просить позволения выйти замуж за любимого человека, в конце концов становится женой «откупившего» ее незнакомого мельника. Симпатичный кучер Кузьма, переименованный по барынину произволу, а затем разжалованный в рыболовы (мол, для кучера слишком неказист): теперь он вполне доволен тем, что вместо жалованья ему выдают харчи. Светящаяся кротостью дворовая девушка Лукерья, высланная господами на хутор, когда ее парализовало: она живет мечтами и по-доброму смотрит на все вокруг. Карлик Касьян - над его недостатком насмехаются, а в то же время побаиваются его, как и всех «юродивцев», которым русский народ приписывает таинственные способности знахарей и колдунов: образ бедного калеки воплощает всю драму крепостничества и фатализм мужика, против воли переселенного за сотню верст от родных мест.
Понятно, насколько близки Иван Тургенев и Луи Виардо в политическом отношении: оба считают себя участниками борьбы за социальный прогресс и развитие либеральных идей в среде, где либерализма очень мало. Луи, как нам известно, вечный борец за антиклерикальные и республиканские идеи. В периодических изданиях, им основанных или возглавляемых, в противостоянии Июльской монархии, затем Второй империи он занимает позицию, которая превращает его в маргинала парижского общества и создает немало врагов для его жены. После путешествия в Россию в 1844 году он выступил в «Охотничьих воспоминаниях» против крепостной зависимости миллионов людей как «антиобщественного, антирелигиозного, антигуманного положения вещей». Он одним из первых во Франции предсказал отмену крепостного права, ставшую реальностью в 1861 году: «Счастлив монарх, который прославит свое имя этим великим и святым делом! Пусть Европа смоет с себя пятно ужасного слова «рабство».
Ивана окружают люди, у которых либерализм в крови. Не случайно сближается он с Николаем Тургеневым - однофамильцем, но не родственником: тот был участником заговора декабристов (имевшего целью установить в России парламентаризм) до того, как жестокие репрессии Николая I подавили его в зародыше. Николай Тургенев, успевший вовремя уехать из России, в Париже ведет борьбу, разоблачая преступления царизма и сохраняя память о друзьях, уничтоженных или сосланных в Сибирь. Как и он, Иван Тургенев сражается за отмену крепостного права, и его литературное творчество станет важным звеном в этой великой и длительной борьбе. Царь Николай I, несмотря на жесткость, уже обдумывал план, который осуществит Александр II 3 марта 1861 года, положив конец нескольким векам рабства, хотя и не разрешив проблему нищеты простого народа. Тургенев, который освободил своих крестьян, не дожидаясь Манифеста, осознает, какую роль он сыграл: «Император Александр, - говорит он братьям Гонкур, - велел передать мне, что чтение моей книги было одним из важных побудительных мотивов его решения». Понятно, что он разделяет ликование семьи Виардо, когда происходит парижская революция 1848 года и рождается Вторая республика!
Искренний друг Луи, Тургенев вскоре становится нежным «крестным» для детей Виардо, которых любит не меньше, если не больше, чем собственную дочь, и все же его думы и чувства целиком сосредоточены на Полине, «дражайшей, любимейшей, единственной» - несравненном и недостижимом небесном светиле. Страсть, вспыхнувшая, как только они встретились во время первых русских сезонов госпожи Виардо, скорее односторонняя. Иван потрясен, но Полину окружают толпы обожателей, таких же учтивых, образованных и обворожительных, как он. В самом деле, замечает ли она его, выделяет ли среди других? По первым письмам, отправленным из Парижа в Россию с 1844 по 1846 год, этого не скажешь: Ивану чаще всего отвечает Луи, а Полина ограничивается припиской в несколько строк или дружеским приветом. К тому же именно летом 1844 года за ней особенно настойчиво ухаживает Морис Санд. Ее мысли далеко от Тургенева.
Дело принимает иной оборот в 1845 и 1847 годах, когда Иван совершает первые путешествия во Францию. Его цель - познакомиться наконец со страной своих грез, а также вновь увидеть певицу, которая владеет его помыслами. Теперь он не затеряется в толпе петербургских верных рыцарей. Этот мужчина из плоти и крови, все такой же красивый и обольстительный, буквально у ее ног. Однажды он так и напишет: «Боже, я хотел бы расстелить всю мою жизнь, как ковер, под Вашими дорогими ногами, которые тысячу раз целую». Полина не остается равнодушной. В начале 1848 года очень недолго (и такое больше никогда не повторится) она передает письма Ивану через свою мать, без ведома мужа. Писатель отвечает немецкой фразой, которую госпожа Виардо изымет из публикации 1907 года: «Да будете Вы благословенны вовеки, благородное, дорогое и чарующее создание». К 1848 году относится единственный момент в жизни этих двух людей, когда можно представить себе со стороны Полины нечто большее, чем глубокая дружба, хотя нет никаких данных, позволяющих утверждать, что между ними была настоящая любовная связь. Одно ответное письмо Ивана по-немецки вызывает некоторое смятение: «Тысяча, тысяча благодарностей за… Вы знаете за что… Вы лучшая, дражайшая из женщин… Какое это было для меня счастье!» Через несколько дней он продолжает, опять по-немецки: «Дайте мне Ваши добрые руки, чтобы я мог их крепко сжать и долго целовать… Все, что только можно говорить и чувствовать, думаю, говорю и чувствую я теперь… Оставайтесь благосклонной к Вашему старому другу, неизменно верному и преданному». Восторженный период длится до июля 1849 года, и еще 26 июня он делает загадочную помету в записной книжке: «Первый раз с П.». После краткого пребывания в Куртавнеле он шлет письмо благодарности за оказанное гостеприимство; госпожа Виардо, будучи в преклонных летах, исключит из публикации и эти несколько строк по-немецки: «Сегодня я был весь день словно в каком-то волшебном сне… Все прошлое, все, все, что случилось, представляется моей душе так неодолимо, так непосредственно. Я принадлежу телом и душой моей дорогой повелительнице».
Весной 1850 года Тургенев находится в Куртавнеле, пока Полина гастролирует в Берлине и Лондоне. Именно тогда он изо дня в день наблюдает за созданием «Сафо». Его письма той поры - настоящие признания в любви к своей приемной семье: «Прощайте - прощайте; обнимаю вас всех, вас, Виардо, - будьте благословенны - дорогие мои добрые друзья, единственная моя семья, те, кого я люблю больше всех на свете». В самом деле, как мы далее убедимся, тепло этого очага компенсирует душевное одиночество человека, который рано потерял отца, переживает крайне конфликтные отношения с матерью и в тридцать два года называет себя стариком. Мать скрывала даже его настоящий возраст, и он считал себя годом моложе. Только в 1852 году, найдя книжечку с личными записями, он узнает, что родился 28 октября/9 ноября 1818 года - и сразу же становится на год старше: «Итак, мне исполнилось все тридцать четыре. Черт, черт, черт - так значит, я уже не молод, отнюдь, отнюдь - наконец-то!»
Его отношение к Полине - намного больше, чем просто нежная привязанность: для него самого она ангел-хранитель, для его дочери Полинетт - приемная мать, она его наперсница, возлюбленная, подруга, муза - все вместе. И даже больше! Как законченный идолопоклонник, он просит ее прислать ему в письме обрезки ногтей или засушенный цветок, который она носила в туфельке. Этот фетишизм вполне соответствует его натуре мазохиста, всегда готового уничижать себя перед другими, особенно перед своей богиней. Таков смысл процитированных строк, где он выражает желание расстелить свою жизнь, как ковер, под «дорогими ногами», целуя их «тысячу раз».
Возвращением Тургенева в Россию в июне 1850 года ознаменован конец первого периода отношений. Пламя страсти никогда больше не прорвется наружу в этой бесконечной переписке. Он по-прежнему романтически боготворит Полину, неподдельная привязанность ее к Ивану не слабеет (исключая легкое охлаждение 1857–1862 годов), брак втроем станет чем-то почти банальным в глазах парижского общества, но уже не вернутся те волшебные дни, когда душевные переживания Ивана, казалось, достигли исключительной, небывалой глубины. Впрочем, сами обстоятельства внесут ощутимые изменения в развитие этих отношений. Писателя призывают на родину семейные дела. Мать, женщина с тяжелым характером, не желает терпеть богемную жизнь Ивана и выгоняет его вместе с братом из родового имения Спасское. Ему приходится поселиться в унаследованном от отца Тургеневе. Сложности новой жизни, заботы, с которыми он сталкивается, в частности, устройство жизни дочери во Франции, оттесняют на второй план его музу, хотя она и остается для него вечной Консуэло, его утешением. В 1851 году написано всего четыре письма. В мае 1852 года Тургенева постигает новый удар судьбы. За то, что он публикует статью о Гоголе, называя его великим писателем (что при тогдашнем режиме считается крамолой), и осмеливается издать «Записки охотника», в которых нелестно изображено крепостное право, Ивана по высочайшему распоряжению на месяц сажают под арест в часть, а затем на три года ссылают в Спасское: удар жестокий, но такая кара несравнимо предпочтительнее ссылки в Сибирь. В итоге семейные неприятности и политические злоключения держат писателя против его воли вдали от госпожи Виардо целых шесть лет; однако ей удается прервать разлуку - всего один раз - во время последнего своего путешествия в Россию.
Издательство «Издательство Ивана Лимбаха», Санкт-Петербург, 2017, пер. Н.Кисловой
Первой любовью Ивана Тургенева стала дочь княгини Шаховской - поэтесса Екатерина. Было это еще в юные годы: Тургеневу исполнилось 15 лет, а его возлюбленной 19 лет. Они жили в соседних имениях и часто ходили друг к другу в гости. Иван благоговел перед Екатериной, томился горячей юношеской влюбленностью и боялся признаться в своих чувствах. Вот только под очарование девушки попал и отец будущего писателя, Сергей Николаевич, и именно ему ответила взаимностью юная княжна. Это разбило сердце Ивана, и даже спустя много лет он описал события в повести «Первая любовь», воплотив в героине Зинаиде Засекиной образ Кати Шаховской. О том, что все герои произведения имеют реальные прототипы, автор никогда не скрывал, за что многие его осуждали. История, полная драматизма, действительно закончилась печально: Тургенев-старший после расставания с юной любовницей, вскоре умер - причем ходили слухи, что это было самоубийство, совершенное на фоне любовных злоключений. Екатерина спустя год вышла замуж за Льва Харитоновича Владимирова , родила ему сына и через шесть дней скончалась.
Белошвейкой Дуней Тургенев увлекся в 1843 году, вернувшись из заграницы. Вероятно, это было одним из мимолетных увлечений писателя, но оно имело серьезные последствия - через год Дуняша родила девочку. Дочь назвали Пелагея (Полина), и хотя Тургенев не признал ребенка официально, девочку не бросил. Она воспитывалась в семье Полины Виардо, возлюбленной Ивана Тургенева, писатель брал девочку с собой в заграничные поездки. Саму же Дуняшу в последствии выдали замуж.
Оперная дива стала страстной любовью писателя на сорок лет. Когда они познакомились, Тургеневу было 25 лет, Виардо - 22 года, но у всемирно известной певицы уже был муж. С ним-то и познакомился ан охоте Иван Сергеевич, а уж Луи Виардо представил своего нового товарища супруге. Когда гастроли певицы закончились, семейство уехало в Париж ... а вместе с ними уехал и Тургенев. Пылко влюбленный писатель уехал еще не был известен в Европе , но покинул родную страну без разрешения матери и без денег. Вернувшись в Россию , он вновь уезжает за границу спустя два года, узнав о гастролях Виардо в Германии , едет за ней и в Англию , и во Францию . Официального брака он заключить не могли, но Тургенев жил в семье Виардо, «на краю чужого гнезда», как говорил он сам. Своей семьи Тургенев так и не завел, даже его внебрачная дочь воспитывалась Полиной Виардо. И именно любимая женщина Тургенева, а не его внебрачная дочь, стала наследницей писателя.
Театральная актриса стала последней любовью Тургенева, продолжавшейся четыре года. Впервые писатель увидел ее на сцене, в спектакле по его собственной пьесе «Месяц в деревне». Мария, вопреки мнению режиссера, выбрала второстепенную роль Верочки и так ярко сыграла ее, что изумился сам Тургенев. После выступления он примчался за кулисы к Савиной с огромным букетом роз и воскликнул: «Неужели эту Верочку я написал?!» Актриса росилась Тургеневу на шею и поцеловала в щеку - это было проявлением теплых чувств, но на большее, чем просто уважение, Тургенев не мог рассчитывать. А он влюбился в Марию, о чем открыто признавался ей. Из-за этого несовпадения чувств встречи проходили достаточно трудно и были редкими, что компенсировалось частой перепиской, продолжавшейся четыре года. В письмах Тургенев не скупился на нежные фразы, для Марии же он был хорошим другом, которому она сообщила о предстоящем замужестве. Тургенев пожелал ей счастья, но своих трогательных мечтаний о ней не оставил, и когда брак Савиной временно расстроился, вновь начал планировать совместные поездки за границу. Им не суждено было воплотиться в реальность - умер писатель в кругу семейства Виардо, а Мария много лет спустя приходила в дом-музей Тургенева каждый день, чтобы оставить перед его портретом букет цветов. Будучи уже пятидесятилетней дамой, она вступила в официальные отношения с вице-президентом Театрального общества Анатолием Молчановым , с которым до этого долгое время жила в гражданском браке.
Два века назад родился великий писатель
Изменить размер текста: A A
Их странный роман до сих пор остается одной из главных загадок мировой литературы. «Мое чувство к ней является чем-то, чего мир никогда не знал, чем-то, что никогда не существовало и что никогда не сможет повториться, - признавался сам писатель на склоне лет.- С той самой минуты, как я увидел ее в первый раз, - с той роковой минуты я принадлежал ей весь, вот как собака принадлежит своему хозяину… Я уже не мог жить нигде, где она не жила; я оторвался разом от всего мне дорогого, от самой родины, пустился вслед за этой женщиной… В немецких сказках рыцари часто впадают в подобное оцепенение. Я не мог отвести взора от черт ее лица, не мог наслушаться ее речей, налюбоваться каждым ее движением; я, право, и дышал-то вслед за ней.»
«САЖА ДА КОСТИ»
Горько и больно читать эти признания. Тургенев - это вам не тщедушный интеллигентишка, обделенный женским вниманием. Настоящий русский богатырь под два метра роста, красавец, писатель, неутомимый охотник, умен, образован, богат. На родине многие светские дамы вздыхали по нему, мечтая свести под венец. А он выбрал заезжую чужестранку. Мало того, что замужнюю, так еще, мягко говоря, не красавицу. Сутулая, глаза навыкате. На лицо невозможно было смотреть в анфас, утверждал художник Илья Репин . Поэт Генрих Гейне называл это благородным уродством. «Сажа да кости!» - язвили злые языки. Классический сюжет - «красавица и чудовище», только здесь вышло наоборот. Даже закадычная подруга - писательница Жорж Санд, устроившая брак начинающей певицы с ди ректором Итальянской оперы, изобразившая Полину главной героиней романа «Консуэло», недоумевала, узнав, что ее сын закрутил роман с Виардо: «Вот уж полюбится сатана пуще ясна сокола… Ну, что он в ней нашел?!»
Впрочем, и сам Иван Сергеевич был не слеп. С горечью писал графине Ламберт: «Дон Кихот , по крайней мере, верил в красоту своей Дульцинеи, а нашего времени донкихоты и видят, что Дульцинея урод, а все одно бегут за нею ».
Понимал, но ничего сделать с собой не мог. Как-то в сердцах сказал другу-поэту Афанасию Фету , гостившему у него в Париже : «Я подчинен воле этой женщины. Нет! Она заслонила от меня все остальное, так мне и надо. Я только тогда блаженствую, когда женщина каблуком наступит мне на шею и вдавит мне лицо носом в грязь».
«Он жалок ужасно, - переживал Лев Толстой . - Страдает морально так, как может страдать только человек с его воображением… Никогда не думал, что он способен так сильно любить.»
«Нет, тут явно не обошлось без колдовских чар, приворотного зелья,» - судачили сливки общества.
«КОЛДОВСТВО ПРОКЛЯТОЙ ЦЫГАНКИ»
Эта версия действительно была популярной и в Петербурге и в Париже, - соглашается писатель, главный редактор семейного журнала о природе «Муравейник» Николай Старченко , большой знаток жизни и творчества Тургенева. – Недаром его мать, барыня Варвара Петровна твердила: «Околдовала тебя проклятая цыганка!» И грозила лишить наследства. - «Маман, она не цыганка, она – испанка…» - с досадой возражал Иван.
Мишель Фердинанда Полина Гарсиа - дочь знаменитого испанского тенора Мануэля Гарсиа. Мать, старшая сестра тоже блистали на сценах Европы . Так что она с детства знала театр, росла среди артистов. У неё оказался прекрасный голос – меццо-сопрано. Получила приглашение в «Итальянскую оперу» в Париже. В 18 лет вышла замуж за ди ректора этой оперы Луи Виардо, который был на двадцать один год старше. Явно по расчету, чтоб супруг помог в творческой карьере.
Красотой Виардо не славилась.
- Значит, все-таки колдовство?!
Полагаю, без некоторого магнетизма тут не обошлось. Но всякие приворотные зелья, черную магию исключаю напрочь. Тургенев при первой их встрече не был знаменит, чтобы его привораживать. Подействовало волшебство иного рода. Сошлюсь на мнение ценителя женской красоты, замечательного художника Алексея Боголюбова . Он долго жил в Париже, дружил с Тургеневым, общался с Виардо. «Она была нехороша собой, но была стройна и даже худощава, у нее до старости были чудные черные волосы, умные бархатистые глаза и матовый цвет лица… Рот ее был большой и безобразный, но только она начинала петь - о недостатках лица и речи не было, она божественно вдохновлялась, являлась такой красавицей могучею, такой актрисой, что театр дрожал от рукоплесканий и браво, цветы сыпались на сцену, и в этом восторженном шуме царица сцены скрывалась за падающим занавесом…».
Вот это «божественное вдохновение» певицы, ее страстный женский темперамент на сцене и сразили чувственного Тургенева. Как и многих других, замечу. У Виардо было немало любовных связей. Называют принца Баденского, композиторов Шарля Гуно, Гектора Берлиоза , Ференца Листа, видных художников, писателей… Но все они рано или поздно освобождались от ее чар. И только Тургенев остался с Полиной до конца дней своих.
СВЕЛА ПСОВАЯ ОХОТА
- Как они познакомились?
- Интересно, интересно…
Слава Виардо гремела по всей Европе. И вот, наконец, певица прибыла на гастроли в Санкт-Петербург. Впервые увидев ее на сцене в «Севильском цирюльнике», Тургенев был сражен наповал. А вскоре, аккурат в день его 25-летия, некий майор Комаров познакомил Ивана на псовой охоте под Петербургом с другим своим гостем, Луи Виардо. Видимо, Тургенев произвёл хорошее впечатление на француза. Уже через три дня Луи представил его своей супруге. Полине шёл тогда 23-й год. Она благосклонно приняла ухаживания обаятельного «русского медведя», про которого ей сказали, что это богатый помещик (владелец пяти тысяч «рабов»!), стихотворец и отличный стрелок. Так что именно любимая охота связала его с главной любовью жизни. Эти две страсти будут с тех пор питать творчество Тургенева.
Он тогда записал в дневнике: «Встреча с Полиной», рядом нарисовал крест, похожий на кладбищенский. Напророчил! Тяжкий крест любви к ней он будет тащить до гробовой доски.
Да, не знали тогда они, что их любовная связь продлится четыре десятилетия, и будут тут взлёты, охлаждения и разлуки, порой по нескольку лет…
ОТЕЦ ЗАГУБИЛ ПЕРВУЮ ЛЮБОВЬ
Из-за Полины Тургенев так и остался на всю жизнь холостяком, не завел свою семью. Впрочем, поговаривали, причиной тому – мужская несостоятельность классика. Потому, дескать, их связь была платонической.
Несостоятельность? Ну-ну! По молодости, до встречи с Виардо, в Спасском у него был роман с миловидной белошвейкой Авдотьей Ермолаевной Ивановой (не отсюда ли, от отца белошвейки, потом появился образ Ермолая – его неизменного спутника по «Запискам охотника»? Настоящее-то имя помощника по охоте – Афанасий Алифанов .) Девушка забеременела. Благородный Иван решил на ней жениться, чем привёл мать в исступление. Разразился жуткий скандал. Тургенев сбежал в столицу, а Варвара Петровна выслала Авдотью в Москву к родителям. Там и родилась Пелагея. Тургенев добился от матери, чтоб Авдотье назначили приличное пожизненное содержание. Она вышла замуж. А девочку Варвара Петровна забрала в Спасское. И любила похвастаться перед гостями «шалостью» сына. Мол, посмотрите, на кого она похожа? Пелагея лицом была вылитый Тургенев.
Позже, отбывая полтора года ссылку в Спасском за статью о Гоголе , он завел крепостную любовницу Фетистку. Прежде она служила горничной у двоюродной сестры Ивана Сергеевича Елизаветы. Очень уж понравилась писателю, он решил ее выкупить. Сестрица заметила, как загорелись его глазки и запросила большую цену. Писатель не стал торговаться. Он хорошо одевал Фетистку, она раздобрела телом, барина уважала…
Кстати, в ту пору Виардо была в России с очередными гастролями. Тургенев звал ее в Спасское, но певица не приехала. Тогда он сам, по поддельному документу, отправился в Москву под видом мещанина. И провел с Полиной несколько счастливых дней.
Так что в плане физической любви все у Тургенева было нормально. И с крепостными «афродитами», и с Виардо. О чем есть намеки в его переписке с нею. Из трех ее дочерей он выделял Клавдию (Диди ). Дал большое приданое, когда та выходила замуж. Поговаривали, что это его дочь.
Есть и другая загадка. Вернулся к Полине во Францию после очередной разлуки, а ровно через девять месяцев родился Поль Виардо. Тургенев послал любимой женщине радостную телеграмму. И был счастлив, пока не узнал о существовании художника Шеффера, нового друга певицы.
- Выходит, Поль не сын Тургенева?
Не будем гадать. Во всяком случае, когда Поль вырос, стал скрипачом, Иван Сергеевич подарил ему скрипку Страдивари . Представляешь?
А вот собственную семью заводить, действительно, не решался.(История с беременной белошвейкой не в счет, то был всего лишь порыв благородства. Если б действительно хотел жениться, никакая мать не помешала бы.) Полагаю, причиной тому не Виардо, а юношеская душевная травма. О чем он ярко, эмоционально и откровенно написал в автобиографической повести «Первая любовь». Герой горячо, без памяти влюбился в соседку по даче княжну Зинаиду, а она стала любовницей… его отца. И произошло это, по сути, на глазах ошеломлённого юноши. На самом деле ту княжну звали Екатерина Шаховская. Ей было 19, писала стихи…
- И что, отец действительно отбил у Ивана его первую любовь?
Увы… Сергей Николаевич Тургенев, выражаясь современным языком, был большой ходок. Сын изящно называл его «великим ловцом пред Господом». Более утонченный красавец, чем Иван, он постоянно плел любовные интриги. Мгновенно определял, как соблазнить понравившуюся даму. С одной был нежен, с другой – груб… На соседке- помещице Варваре Лутовиновой , некрасивой, в годах, полковник женился по расчету. У нее было 5 тысяч душ крепостных, у него – всего 150. Жена прощала ему многочисленные измены, хотя и закатывала скандалы. Из-за этих скандалов¸ истории с княжной у Ивана и сложилась боязнь семейной жизни. Как только в отношениях доходило до серьезного, он уходил в сторону. Например, еще до Полины был страстный роман с сестрой друга, будущего революционера Бакунина Татьяной. Она официально считалась его невестой. Но свадьбы не случилось. Вот также позже закончились его серьезные отношения с дальней родственницей Ольгой Тургеневой, баронессой Юлией Вревской, знаменитой актрисой Марией Савиной , сестрой Льва Толстого Марией. Та из-за Тургенева даже развелась с мужем. Но писатель на ней не женился, вернулся к Полине. Мария с горя ушла в монастырь. Раздосадованный Лев Толстой даже вызвал его на дуэль. К счастью, она не состоялась, но два классика долго потом не общались.
… Он всегда возвращался к Полине. «На краешек чужого гнезда», как сам выражался. С замужней певицей ему было уютнее, удобнее. Годами жил в ее доме или снимал жилье рядом. Сопровождал на гастролях по Европе. Когда супруги Виардо приобрели виллу в Баден -Бадене, он построил свой дом по соседству…
БОЛЬШОЙ РУССКИЙ ПРОСТОФИЛЯ
- А муж как реагировал?
Луи, напомню, был старше супруги на 21 год. Сразу все понял, не мешал, скандалов не закатывал. К Тургеневу относился дружески. Вместе охотились под Парижем, в Германии …
Нельзя сбрасывать со счетов и меркантильность супругов. Оба любили деньги. А Тургенев был богат. Возвращаясь из Франции на родину, продавал то деревеньку, то рощицу. «Чужому гнезду» деньги требовались всегда. Характерный пример – его незаконнорожденная дочь Пелагея от белошвейки. Впервые Тургенев увидел ее, когда девочке было 8 лет. Был в шоке от того, что дворня плохо относилась к ней, издевательски величала «барыней». Тут же сообщил Полине про найденную дочь, разительно на него похожую. «Я почувствовал свои обязанности по отношению к ней, и я их выполню - она никогда не узнает нищеты, я устрою ее жизнь, как можно лучше.»
Полина сразу поняла, что здесь пахнет хорошими деньгами. В ответном письме предложила воспитывать девочку вместе со своими родными дочерьми. Тургенев привез Пелагею в семью Виардо, переименовал в Полинет в честь любимой, щедро платил за ее содержание. Короче, еще и дочерью привязала Виардо к себе писателя. Хотя отношения певицы и девочки не сложились.
Тургенев частенько покупал Полине драгоценности. Парижские ювелиры прозвали его «большой русский простофиля». Поскольку ему можно было цену заломить или подсунуть некачественный товар. Он был доверчив, никогда не торговался.
Когда Тургенев умер, по завещанию Полине досталась его зарубежная недвижимость, все права на изданные и будущие произведения. А печатали классика охотно. Так что Виардо не прогадала с «русским медведем».
НАШ АГЕНТ ВЛИЯНИЯ НА ЗАПАДЕ
Есть версия, что на самом –то деле странная связь с французской певицей являлась для Ивана Сергеевича лишь прикрытием для основной деятельности. Дескать, он был разведчиком, как этнограф Миклухо-Маклай, путешественники Арсеньев и Пржевальский. Ведь в момент знакомства с Виардо служил коллежским секретарем в Особой канцелярии министра внутренних дел России, занимался безопасностью Отечества. Его чин соответствовал званию штабс-капитана армии. Вскоре официально оставил службу, стал ездить вместе с Виардо по заграницам, подолгу там жил. Знаменитая певица – идеальная «крыша» для разведчика. Наверняка за сорок лет до генерала дослужился…
Слухи такие ходят до сих пор. Как-то гостили мы с Василием Михайловичем Песковым в Спасском-Лутовинове . Ди ректор музея-заповедника Николай Ильич Левин разместил нас в бывшей богадельне, которую некогда построил добросердечный Иван Сергеевич для стариков-дворовых. К слову, одна из бывших его крепостных «афродит» обратилась с просьбой, чтобы и её определили в богадельню – и писатель тут же дал соответствующее распоряжение. Так вот, долгим осенним вечером мы поговорили и о Тургеневе-разведчике. Левин категорически отрицал это: «Нет никаких документов! Не раз уже копались…»
Хотя Тургенев действительно служил короткое время в Министерстве внутренних дел под началом самого Владимира Даля, автора знаменитого «Толкового словаря живого великорусского языка». Мать настояла, чтоб Иван стал чиновником. Но ничего путного из этого не вышло. Вскоре сын бросил службу, полностью отдался литературе. И Полине Виардо.
Так в чем же тогда заключается тайна этого странного романа, рабского, фактически, преклонения могучего русского барина-классика перед «цыганкой»?
Этот могучий барин был очень чувственной художественной натурой. Если прочитать его произведения, то видно, как высоко он ценит любовь к Женщине. Должен ее обожать, боготворить. Властная Полина Виардо и стала для Ивана Сергеевича таким стимулом творчества. Держала на расстоянии, заставляла мучиться, ревновать, страдать. В этих муках любви он и черпал вдохновение. Другие женщины, упомянутые выше, такого мучительного вдохновения дать ему не могли, поскольку сами трепетно относились к писателю. В этом была их ошибка.
- А сама Виардо его любила?
Думаю, она любила только себя. Другим лишь позволяла себя любить. У нее был железный принцип: «Чтобы женщина пользовалась успехом, она должна на всякий случай придерживать около себя совершенно ненужных поклонников. Должно быть стадо». Недаром композитор Сен-Санс писал о ее «бесчисленных изменах».
А по поводу ее любви к Тургеневу хорошо сказал писатель Борис Зайцев : «В изяществе, уме, красоте молодого Тургенева было много привлекательного. Конечно, ей это нравилось. Ещё нравилось – его любовь к ней. Но она не болела им. Он не имел над ней власти. Она не мучилась по нём, не страдала, не пролила той крови сердца, которую требует любовь.»
Я согласен с этим мнением. Но надо учитывать, что иностранцы уже тогда любовь понимали иначе, чем мы, русские. Как в том анекдоте про француженку, которая говорит: «Любовь придумали русские, чтобы не платить».
- Хотя Тургенев-то как раз платил!
Но осуждать Полину не стоит. Со всей очевидностью и беспристрастностью сегодня понимаешь: именно Виардо, именно любовь к ней Тургенева очень сильно повлияла на его творческий подъём!
Так что не зря встретил он Полину, не зря уехал к ней за границу.
До встречи с ней он сочинял лишь стихи. Но прославился-то прозой.
Из Европы лучше увидел родину. За три года во Франции, под крылом Виардо, написал свою великую книгу - «Записки охотника». И позже многие другие произведения.
Российским разведчиком Тургенев, повторяю, не был. Но, выражаясь современным языком, стал нашим мощным «агентом влияния» на Западе . И это внедрение произошло благодаря Полине, которая ввела его в круг своих близких друзей: писателей, композиторов, художников. То был цвет европейской культурной элиты.
Как просвещённый патриот, он видел свою задачу в создании благоприятного имиджа нашего государства в Европе. Старался, чтобы во французской, английской, немецкой печати почаще появлялись благожелательные статьи о России. Также отслеживал и неправдивую информацию о нас, своевременно на это реагировал – и не только сам, но и с помощью своих зарубежных друзей. У него был огромный круг влиятельных знакомых не только в Париже, но и по всей Европе. Когда он построил в германском городе-курорте Баден-Бадене уютный дом рядом с виллой Виардо, дававшей там музыкальные уроки многим отпрыскам самых знатных фамилий, то его и Полины гостями были высокопоставленные государственные деятели разных стран, принцы и кронпринцы, принцессы, сам император Вильгельм, герцог Баденский… Тут тоже можно было повлиять на положительное восприятие России западной элитой.
Ну и, конечно, он – «первый русский европеец». Кроме французского, знал немецкий, итальянский, английский, испанский языки. Фактически открыл русскую литературу для Европы. Именно с него её там начали изучать, когда Тургенев стал самым известным и самым читаемым русским автором в Европе, а критика причислила его к первым писателям века. Примечательный случай: в Лондоне он встретился с Теккереем, который стал пространно рассказывать об успехах английской литературы. Выслушав, Тургенев сказал: «А теперь, позвольте, я Вам расскажу об успехах русской литературы». – «А разве есть русская литература?» - очень удивился Теккерей. Тогда Тургенев прочёл ему на русском языке пушкинское «Я помню чудное мгновенье…». И вдруг знаменитый англичанин засмеялся – ему показалось смешным само звучание русской речи… Вот так-то!
Но прошло не так много времени, и в 1878 году Тургенева выбрали вице-президентом первого международного литературного конгресса в Париже. Он председательствовал по очереди с Виктором Гюго. Это была победа, что Тургенева наравне с Гюго возвели в сан патриарха. В речи на конгрессе он подчеркнул: «Сто лет назад мы были вашими учениками; теперь вы нас принимаете как своих товарищей».
Сама Полина Виардо под его влиянием выучила русский язык и тоже пропагандировала русскую культуру в Европе, пела наши романсы…
ХОЛОСТЯЦКИЕ ОБЕДЫ
В Париже были знамениты «обеды пяти великих холостяков»: Флобера , Эдмона Гонкура , Доде, Золя и Тургенева, - говорит Николай Старченко. - Проходили они в лучших ресторанах французской столицы, либо на квартире у Флобера, которому и принадлежала идея застолий. Но Тургеневу там отводилась главная роль. Писатели наслаждались вином, вкусной едой, вели неспешные разговоры о литературе, вспоминали случаи из жизни. Именно там, кстати, впервые признался Иван Сергеевич, какой дикий ужас испытал при встрече на Бежином лугу с обнаженным существом женского пола с распущенными волосами. Уже в наши дни недобросовестные уфологи раструбят, что классик, дескать, столкнулся со «снежным человеком», хотя это была деревенская сумасшедшая, о чем сам Тургенев сообщил в конце рассказа.
Разумеется, женщины были одной из главных тем холостяцких застолий. Французы хвастались своими победами над дамами, делились способами и техникой плотской любви. И подтрунивали над «старомодным» русским другом, который предпочитал трепетно и целомудренно говорить о слабом поле. Вот одна из зафиксированных историй, которая наглядно объясняет, какое место занимала Женщина в жизни и творчестве Ивана Сергеевича.
«Вся моя жизнь пронизана женским началом, - признавался Тургенев на «холостяцком обеде» у Флобера. - Ни книга, ни что-либо иное не может заменить мне женщину… Как это объяснить? Я полагаю, что только любовь вызывает такой расцвет всего существа, какого не может дать ничто другое. В молодости у меня была любовница - мельничиха из окрестностей Санкт-Петербурга. Я встречался с ней, когда ездил на охоту. Она была прехорошенькая - блондинка с лучистыми глазами, какие встречаются у нас довольно часто. Она ничего не хотела от меня принимать. А однажды сказала: «Вы должны сделать мне подарок!» - «Чего ты хочешь?» - «Принесите мне мыло!» Я принес ей мыло. Она взяла его и исчезла. Вернулась раскрасневшаяся и сказала, протягивая мне свои благоухающие руки: «Поцелуйте мои руки так, как вы целуете их дамам в петербургских гостиных!» Я бросился перед ней на колени! Нет мгновенья в моей жизни, которое могло бы сравниться с этим!»
«НЕ ХОДИ НА МОЮ МОГИЛУ…»
В 1878 году Тургенев написал стихи в прозе: «Когда меня не будет, когда все, что было мною, рассыплется прахом, о ты, мой единственный друг, о ты, которую я любил так глубоко и так нежно, ты, которая, наверно, переживешь меня, - не ходи на мою могилу… тебе там делать нечего.»
Так все и случилось. Последние годы Иван Сергеевич жил в семье Виардо. Он тяжело болел – рак позвоночника. Однако французские врачи ошибочно лечили его от «грудной жабы». Весной 1883 года умер Луи Виардо, муж Полины. А 3 сентября на ее руках скончался Иван Сергеевич. Похоронили его согласно завещания в Петербурге на Волковом кладбище. Сама Полина на похоронах не была, отправила дочь Клавдию. И на могилу его не ходила. Как завещал (или предсказал?) Тургенев.
После кончины мужа Виардо на второй день уже вела занятия по пению с ученицами. Когда же скончался Тургенев, три дня не выходила из комнаты…
Как и предчувствовал писатель, она пережила его. На целых 27 лет.
«ЦЕЛУЮ ВАС ЦЕЛЫМИ ЧАСАМИ!»
ИЗ ПИСЕМ ТУРГЕНЕВА ПОЛИНЕ ВИАРДО
«Я ходил сегодня взглянуть на дом, где я впервые семь лет тому назад имел счастье говорить с вами. Дом этот находится на Невском, напротив Александринского театра; ваша квартира была на самом углу, - помните ли вы? Во всей моей жизни нет воспоминаний более дорогих, чем те, которые относятся к вам... я стал уважать себя с тех пор, как ношу в себе это сокровище… а теперь позвольте мне упасть к вашим ногам».
«Прошу, позвольте мне, в знак прощения, пламенно поцеловать эти дорогие ноги, которым принадлежит вся моя душа… У ваших милых ног хочу я вечно жить и умереть. Целую вас целыми часами и остаюсь навек вашим другом».
«Ах, мои чувства к вам слишком велики и могучи. Я не могу жить вдали от вас, я должен чувствовать вашу близость, наслаждаться ею. День, когда мне не светили ваши глаза, - день потерянный».
Полина Виардо отнюдь не была красавицей. Только ленивый не высказывался на счет ее откровенно непривлекательной внешности: выпученные глаза, огромный рот, крупные черты лица и сутулость. Но это все уходило на задний план, когда она пела. Ее голос имел удивительное гипнотическое свойство. Юное дарование, обладающая еще и необыкновенной силой характера и умом - именно она покорила сердце молодого писателя. Она приехала из Парижа в Петербург на гастроли в 1843 году и собирала полные залы, где держала всех зрителей в оцепенении. "Хорошо поет, проклятая цыганка", - скажет о ней и мать Тургенева, ревнуя сына к Полине.
К моменту их встречи Полина была замужем за искусствоведом, критиком и директором парижской Итальянской оперы- Луи Виардо. С ним Полину познакомила писательница Жорж Санд, "списавшая" образ Консуэло с Виардо. Полина была увлечена супругом не долго, ведь с "унылым ночным колпаком", по мнению самой Жорж Санд, Полине без вдохновения прожить было бы совершенно невозможно. О том, что она часто позволяла себе иметь любовников и поклонников знали все. Ференц Лист - ее преподаватель по фортепиано, Шарль Гуно, итальянский режиссер - Юлиус Риц, художник - Ари Шеффер и даже принц Баденский - это неполный список любовников мадам Виардо, среди которых Тургенев занимал особое место- был еще и большим другом семьи. Супруг Полины относился к ее любовным прихотям со сдержанной снисходительностью, полагаясь на ее благоразумие, и действительно сильно подружился с Иваном Сергеевичем.
Но Полина не была первой любовью Тургенева. Ею стала дочь княгини Шаховской, жившей с Тургеневыми по соседству. Прелестная, юная, с милейшими чертами лица Катя, оказалась вовсе не так непорочна и чиста, как показалось Ивану Сергеевичу. Какого же было его удивление, когда он узнал, что любовником его девушки уже давно был его собственный отец, которого Катя в конце концов и предпочла писателю. После этого случая у Тургенева и переменились вкусы, и привлекать его стали женщины совершенно иного склада.
На Виардо Тургенев не произвел ровным счетом никакого впечатления. Однако спустя какое-то время он стал одним из ее приближенных, даже давал ей уроки русского языка. Благодаря этим занятиям, Виардо впоследствии могла петь русские романсы. Но о большем в их отношениях в тот период ничего сказать нельзя. До сих пор идут споры, а были ли они вообще когда-нибудь любовниками?
Фото из открытых источников
Полина довольно много гастролирует, постоянно возвращаясь с концертами в Россию. Не выдержав постоянной разлуки с любимой, Тургенев решает переехать жить во Францию, чтобы находиться недалеко от нее и иметь возможность ее лицезреть. Постепенно он становится практически членом семьи Виардо. Он всегда был рядом, снимал дома неподалеку от Полины, когда они ездили отдыхать и словно стал верным псом на коротком поводке властной Виардо.
В 1850 году Тургенев возвращается к своей тяжело больной матери и даже не знает о том, что не увидится со своей Полиной долгих шесть лет. К тому времени у писателя от связи с белошвейкой Авдотьей успела родиться дочь, которой к его возвращению было уже 8 лет. Последняя, жившая все это время с бабушкой, которая так и не сумела признать внучку, сильно тяготилась своей жизнью и жаловалась на то, что никто ее не любит. Тургенев пишет об этом Полине, на что та предлагает ему прислать ей девочку на воспитание. Имя девочки - Пелагея - переменили на Полинетт, конечно же, в честь Виардо. От этого благородного поступка чувства писателя к милосердной Виардо, которая сдержала свое обещание, становятся еще более нежными.
Авдотья была не единственной женщиной, с которой у Тургенева случались любовные истории. Он даже предпринял попытку жениться на юной Ольге, дочери своего кузена Александра Тургенева. Однако мысли о Виардо не давали ему покоя, он постоянно возвращался к ее образу, тоскуя и изнемогая от любви.
Случилась с ним любовная история и с сестрой Льва Толстого - Марией Толстой, но и она не смогла заменить писателю его Полину. И в 1856 году он вернулся в Париж. Вновь зажил своей прежней жизнью, как тень у ног Виардо, и был счастлив. Она вдохновляла его - к тому времени уже великого писателя - на новые свершения: "Ни одна строка Тургенева не попадала в печать прежде, чем он не познакомил меня с ней. Вы, русские, не знаете, насколько вы обязаны мне, что Тургенев продолжает писать и работать!"
Когда Тургенев вновь приехал к Полине в Куртанвель, то провел с ней несколько недель. Он писал своим друзьям: "Как я счастлив!". А 9 месяцев спустя у госпожи Виардо родился сын, которого она назвала Поль. Исследователи до сих пор спорят о том, кто же является отцом этого мальчика, ведь в то время у Полины было еще несколько любовников, которым запросто можно приписать отцовство. К сожалению, это остается тайной.
Тургенев часто приезжал в Россию. На Родине у него часто случались любовные истории, но каждый раз, стоило очередному роману набрать обороты, Виардо звала Тургенева к себе.
