Дружеское слово За последние годы у нас уже довольно часто стали говорить о хорошем и дурном вкусе. Появился ряд статей, брошюр, много передач по радио. Об этом рассказывают на занятиях в университетах культуры. Больше того, уже принимаются административные меры, в

2. Хранить дружеское общение (13:23,24)

2. Хранить дружеское общение (13:23,24) Знайте, что брат ваш Тимофей освобожден; и я вместе с ним, если он скоро придет, увижу вас. 24 Приветствуйте всех наставников ваших и всех святых. Приветствуют вас Италийские. Даже в этих традиционных приветствиях чувствуется серьезная

Общественно-политическая ситуация, сложившаяся в России в первой четверти XIX в., способствовала весьма заметному оживлению разных сфер и сторон литературной жизни. Впитывая в себя новые идеи и понятия, русская литература обретает более тесные связи с насущными запросами времени, с происходившими в это время политическими событиями, глубокими внутренними переменами, переживаемыми в эти годы русским обществом и всей страной. Характерной особенностью этой новой исторической эпохи стал повышенный интерес к области политической и общественной жизни. «Ведущими вопросами времени становятся государственное устройство и крепостное право; эти вопросы волновали умы современников, страстно обсуждались в существовавших тогда общественно-литературных организациях... проникали на страницы периодических изданий».

Уже в 1800-х гг. общее число таких изданий достигает 60 и в последующее десятилетие неуклонно возрастает. Но к началу 1820-х гг. резко сокращается, что объясняется отчетливо обозначившимся поправением правительственного курса, наступлением реакции, гонениями на просвещение.

В условиях общественного подъема и стремительного роста гражданского и национального самосознания, вызванного Отечественной войной 1812 г., происходят дальнейшее расширение и демократизация читательской аудитории, выработка новых форм и критериев литературной критики, формирование новых принципов и жанров русской публицистики. Все это приводит к возникновению и новых типов журналов. Приобщая читателей к широкому умственному движению, они активизируют передовое общественное мнение.

Альманахи и печатные издания

Важную общественную роль сыграли в начале XIX в. периодические издания, в которых нашли свое продолжение лучшие традиции передовой русской журналистики XVIII в. («Северный вестник» (1804—1805) И. И. Мартынова и «Журнал Российской словесности» (1805) Н. П. Брусилова). Боевым, наступательным характером в особенности отличались петербургские издания («Северный Меркурий» (1805), «Цветник» (1809—1810) А. Е. Измайлова и А. П. Бенитцкого и др.), к которым постепенно переходит журнальное первенство.

Если в эпоху 1800-х — середины 1810-х гг. наибольшей популярностью пользуются московские журналы («Вестник Европы», 1802—1830), то в конце 1810-х — первой половине 1820-х гг. приобретают особый вес выходящие в Петербурге прогрессивные издания («Сын отечества», «Соревнователь просвещения и благотворения» и др.). В 1820-х гг. передовые литературные рубежи прочно завоевывают альманахи.

Отражая весьма заметные сдвиги и внутренние перемены в общественно-политической и культурной жизни России, многие русские журналы первой четверти XIX в. становятся проводниками передовых общественных идей и политических устремлений. Несмотря на известную эклектичность, журналы этой поры с большей, нежели прежде, определенностью выражают взгляды различных социальных слоев русского общества, вступая в сложную по своим проявлениям и конечным результатам идейно-эстетическую борьбу.

С широкой программой просвещения и национально-культурного преобразования страны выступил в самом начале нового столетия «Вестник Европы» , издателем которого в 1802—1803 гг. был Н. М. Карамзин. Именно в эти годы журнал сформировался как периодическое издание нового типа, сочетающее серьезность и разнообразие публикуемого материала (на его страницах освещались современные политические новости, как русские, так и зарубежные, печатались и разбирались наиболее интересные произведения отечественной словесности) с живостью и доступностью его изложения. Основную задачу своего издания Карамзин (как позднее и Жуковский, редактировавший «Вестник Европы» в 1808—1810 гг.) видел в приобщении широких слоев русского общества к достижениям европейской культуры. По мысли Карамзина, журнал должен был способствовать дальнейшему сближению России с Европой, быть «вестником» всего наиболее выдающегося в жизни европейских стран, держать русского читателя в курсе международных политических событий и воспитывать его национальное самосознание.

Выразителем иных тенденций, во многом противоположных европеизму и широте карамзинского журнала, стал издававшийся с 1808 г. «Русский вестник» С. Н. Глинки, защищавший патриархальные устои национального бытия и ожесточенно боровшийся с французоманией русского дворянства. Тяготея к официальному патриотизму, журнал С. Н. Глинки сыграл, однако, важную роль в эпоху антинаполеоновских кампаний и в особенности в Отечественную войну 1812 г. С. Н. Глинка стремился привлечь внимание русской публики к национальной истории, истокам отечественного искусства, ревностно оберегая все истинно «российское» от вторжения иноземного, как он считал, чуждого всему русскому элемента. В осуществлении этого узко понимаемого принципа Глинка доходил до анекдотических пристрастий (например, не принимал в свой журнал стихов, в которых встречались мифологические имена), что в конце концов лишило его журнал серьезной в художественном отношении поддержки. Оказавшись на сугубо охранительных позициях, «Русский вестник» после 1816 г. полностью утратил какое бы то ни было значение и был ликвидирован самим издателем в 1824 г.

На общей волне патриотического подъема возник в 1812 г. «Сын отечества» (инициаторами издания были А. Н. Оленин, С. С. Уваров, И. О. Тимковский, а многолетним бессменным редактором — Н. И. Греч). На первых порах журнал наполнялся известиями о ходе военных действий. После окончания войны он стал журналом обычного для этого времени литературного типа. На протяжении 1810—1820-х гг. «Сын отечества» вместе с другими печатными органами («Соревнователем просвещения и благотворения» и декабристскими альманахами «Полярная звезда» и «Мнемозина») способствовал консолидации передовых общественно-литературных сил, отстаивал и защищал принципы формирующегося романтизма декабристского толка.

Необходимо подчеркнуть, что при известной пестроте содержания и не всегда достаточной четкости своих исходных позиций журналы и альманахи первой четверти XIX в. концентрировались вокруг тех или иных литературно-общественных группировок. Становясь ареной острой идейной борьбы, они превращаются в своеобразные центры действующих в эти годы кружков, обществ, литературных объединений. Связь журналов с литературными организациями указывается в «Очерках по истории русской журналистики и критики», подчеркивает их общественную направленность, помогает точнее определить специфические особенности каждого из них и наметить расслоение внутри борющихся направлений.

В атмосфере общественного подъема значительно возрастает гражданское самосознание русской литературы. «Писатель, уважающий свое звание, есть так же полезный слуга своего отечества, как и воин, его защищающий, как и судья, блюститель закона», — писал Жуковский, выражая новые взгляды на назначение литературы.

Литературные общества

А. Ф. Мерзляков, вспоминая об оживлении общественных надежд в начале 1800-х гг., писал, что в «сие время блистательно обнаружилась охота и склонность к словесности во всяком звании...». Склонность эта вызвала приток в литературу свежих сил (не только дворян, но и разночинцев). Исполненные возвышенных представлений о целях поэзии, молодые авторы стремились принести ею посильную пользу своей стране. В окружении своих единомышленников, столь же восторженных энтузиастов добра и правды, они стремились к активной литературной деятельности.

Таковы были «психологические мотивы» объединения молодых авторов в особые кружки и общества, ставшие характернейшей для того времени формой организации литературной жизни. Они способствовали эстетическому самоопределению разных тенденций и направлений в литературном процессе и их более четкой дифференциации.

Литературные общества и кружки, возникшие в начале XIX в., позволяют увидеть глубинные, внутренние процессы, зачастую не выходящие на поверхность литературной жизни, но тем не менее весьма существенные в общем поступательном развитии русской литературно-общественной мысли.

Самое раннее из таких объединений — «Дружеское литературное общество», возникшее в январе 1801 г., незадолго до известных событий 11 марта (убийства Павла I группой заговорщиков из числа его ближайшего окружения). В условиях деспотического режима организация подобного кружка выявила тягу молодого поколения к общественно полезной деятельности. Участник «Дружеского литературного общества» А. Ф. Мерзляков писал: «Сей дух, быстрый и благотворительный, произвел весьма многие частные ученые собрания литературные, в которых молодые люди, знакомством или дружеством соединенные, сочиняли, переводили, разбирали свои переводы и сочинения и таким образом совершенствовали себя на трудном пути словесности и вкуса». Собрания эти базировались на тесном дружеском единении и общности литературных влечений. Камерное по форме общество, однако, не ограничивало свою деятельность решением узко понимаемых эстетических задач.

«Дружеское литературное общество» далеко не случайно возникает в Москве, которая в начале XIX в. являлась средоточием лучших литературных сил той эпохи. Здесь жил Карамзин, а сами участники общества принадлежали к тем литературным кругам, которые концентрировались вокруг маститого писателя. Тяготение к карамзинизму становится исходной позицией для большинства его членов. Вырастая из студенческого кружка, состоявшего из воспитанников Московского университета и Университетского Благородного пансиона (Андрей и Александр Тургеневы, А. Воейков, А. Кайсаров, С. Родзянка, В. А. Жуковский), оно включало в свои ряды преподавателя университета А. Ф. Мерзлякова. Остальные только начинали свою литературную деятельность. Однако в их лице заявило о себе новое поколение писателей, не удовлетворенных общим направлением современного им литературного развития и искавших новые формы приобщения писательского труда к насущным нуждам российской действительности начала XIX в. Общественная ситуация, сложившаяся в эти годы, требовала более решительного вторжения литературы в разные сферы русской жизни. Наиболее радикальные члены общества (Андрей Тургенев, А. Кайсаров) проходят стремительную эволюцию, пересматривая свое отношение к карамзинизму, что дало серьезные основания современному исследователю расценить их позицию как один из ранних путей формирования декабристской идеологии в России.6 Другие сохраняют верность принципам карамзинизма (такова позиция Жуковского и Александра Тургенева). Однако участников общества характеризовали прежде всего не различия, а общие устремления: горячая заинтересованность в судьбах России и ее культуры, вражда к косности и общественному застою, желание посильно содействовать развитию просвещения, идея гражданского и патриотического служения родине. Так раскрывается и конкретизируется понятие «дружеской общности», легшей в основу этого объединения, состоявшего из молодых энтузиастов, горячих поборников справедливости, ненавистников тирании и крепостного права, исполненных сочувствия к беднякам. Собраниям общества присущи неофициальный, непринужденный тон и атмосфера горячих споров, предвосхищающих организационные формы «Арзамаса», основное ядро которого составили участники «Дружеского литературного общества».

Как дружеский кружок молодых литераторов-единомышленников начинало свою деятельность и «Вольное общество любителей словесности, наук и художеств», возникшее в Петербурге 15 июля 1801 г. и просуществовавшее значительно дольше «Дружеского общества». Оно было вызвано к жизни той же общественной атмосферой, питалось тем же энтузиазмом и преследовало близкие, хотя и не тождественные цели. Названное сначала «Дружеским обществом любителей изящного» и вскоре переименованное, оно объединяло лиц разночинного происхождения, интересовавшихся не только литературой, но и другими видами искусства: живописью, скульптурой. В составе общества со временем оказались скульпторы (И. И. Теребенев и И. И. Гальберг), художники (А. И. Иванов и др.), а также представители разных отраслей научного знания: археологии, истории и даже медицины (А. И. Ермолаев, И. О. Тимковский, Д. И. Языков и др.). «Вольное общество» характеризуется пестротой своего социального состава: оно включает в свои ряды выходцев из среды мелкого чиновничества, духовенства и даже из купечества. Казанским купцом был, например, поэт Г. П. Каменев, автор «Громвала» (1804). Людьми безвестного происхождения являлись поэты и публицисты И. М. Борн и В. В. Попугаев, представители наиболее радикальной части «Вольного общества». Из незаконнорожденных дворянских детей происходили И. П. Пнин и А. Х. Востоков, испытавшие с детских лет тяготы положения этой не столь уж малочисленной социальной прослойки, лишенной наследственных прав и вынужденной пробиваться в жизни собственными силами. Недаром перу Пнина, «незаконного» сына, не признанного отцом, фельдмаршалом Н. В. Репниным, принадлежит такой волнующий документ, как трактат «Вопль невинности, отвергаемой законами» (1802), представляющий собою «замечательную по силе гражданского чувства критику семьи и брака в современном ему дворянском обществе».

Политический радикализм, повышенная общественная активность, демократизм социальных симпатий определяют «особое лицо» «Вольного общества любителей словесности, наук и художеств» в 1800-е гг. В отличие от «Дружеского литературного общества» его участники стремятся во всеуслышание заявить о своем существовании, добиваются официального признания и знаков внимания со стороны властей. Так, оба известные трактата И. Пнина («Вопль невинности» и «Опыт о просвещении относительно к России») были представлены Александру I и заслужили «высочайшее одобрение». Автор, разумеется, добивался не наград, а практических, реальных результатов, надеясь с помощью властей осуществить широкую программу развития просвещения и общественных реформ в России.

Стремясь содействовать выполнению этой задачи, «Вольное общество» получает в 1803 г. официальное утверждение, а вместе с тем и право устраивать открытые заседания и выпускать свои труды. Члены общества издавали альманах «Свиток муз» (1802—1803), начали было выпускать журнал под названием «Периодическое издание „Вольного общества любителей словесности, наук и художеств“» (вышел в 1804 г., правда, лишь единственный его номер), активно сотрудничали в других повременных изданиях начала XIX в.
Интенсивная деятельность общества притягивала к себе прогрессивные силы художественного и литературного мира Петербурга и Москвы. В 1804—1805 гг. его членами стали К. Н. Батюшков, А. Ф. Мерзляков, С. С. Бобров, Н. И. Гнедич и др.

Наибольшее историко-литературное значение имел первый период деятельности общества (1801—1807), далеко не случайно совпавший с эпохой либеральных веяний. В конце 1800-х гг. оно переживает кризис, вызванный смертью (1809) одного из активнейших членов общества — И. П. Пнина (вносившего в его работу дух широкой общественной инициативы), а также напряженной внутренней борьбой, которая закончилась победой правого, «благонамеренного» крыла общества (Д. И. Языков, А. Е. Измайлов и др.). Некоторое оживление в его деятельность вносит приход новых членов-карамзинистов (Д. Н. Блудова, В. Л. Пушкина и в особенности Д. В. Дашкова, ставшего в 1811 г. президентом общества). Они стремились придать обществу боевой, наступательный характер, обратить его против своих литературных противников — «славенофилов»-шишковистов. Эти усилия наталкивались на упорное сопротивление консервативно настроенных членов Общества, приверженцев «высокого слога» русского классицизма.

«Усиленное и оживленное новыми членами общество положило издавать с 1812 года ежемесячный литературный журнал, — свидетельствует Н. Греч. — После жарких и упорных прений решили назвать его „Санктпетербургским вестником“. Сначала дело шло довольно хорошо!.. Но уж с третьей книжки начались разногласия и раздоры. „Вестник“ был направлен прямо против славянофилов: это не нравилось некоторым членам, связанным почему-либо с партией Шишкова. Других давило превосходство ума и дарований одного из членов. Сделали так, что он должен был выйти из общества». Речь идет о Дашкове, выступившем на одном из заседаний с язвительной «похвальной речью» графу Хвостову, столь же бездарному, сколь и плодовитому поэту-шишковисту. С уходом Дашкова «Вольное общество» постепенно угасает, а в 1812 г. и вовсе прекращает свою деятельность, с тем чтобы возобновить ее лишь с 1816 г. в значительно обновленном составе и во главе с новым президентом — А. Е. Измайловым. В этот последний период вокруг общества (прозванного в среде литераторов Измайловским, по имени его президента, или Михайловским — по месту его заседаний) группируются мелкие литераторы, сотрудничающие в издаваемом им журнале «Благонамеренный». По замечанию В. Н. Орлова, в эти годы оно не оказывает сколько-нибудь существенного воздействия на литературное движение и остается «на периферии „большой“ литературной жизни». Вступление в общество поэтов лицейского круга делает его выразителем новых тенденций литературного процесса, характерных уже для поэзии 1820-х гг. Существенными представляются уточнения, которые даются в связи с последним этапом работы этого общества в книге В. Г. Базанова «Ученая республика». Исследователь справедливо отмечает, что в Михайловское (Измайловское) общество во второй половине 1810-х гг. входили не только «третьестепенные писатели», но и будущие декабристы, искавшие форм и путей активного воздействия на современное им общественно-литературное движение. Созданию первых объединений декабристов-литераторов предшествует период вхождения будущих членов тайных обществ в некоторые литературные общества 1810-х гг. «Декабристы учитывают прежние традиции и стремятся подчинить своему влиянию ранее созданные литературные общества», — подчеркивает исследователь, напоминая, что членами Измайловского общества были К. Ф. Рылеев, А. А. Бестужев, В. К. Кюхельбекер, А. Ф. Раевский (брат В. Ф. Раевского), О. М. Сомов и другие видные литераторы-декабристы. Тайные политические организации («Союз Спасения», а затем и «Союз Благоденствия») сначала ориентируются на «Вольное общество словесности, наук и художеств», постепенно подчиняя своему влиянию и другие литературные объединения первой четверти XIX в.

Дальнейшая кристаллизация идейно-эстетических принципов, происходившая в условиях размежевания различных общественных лагерей и социальных групп, становится основой ряда литературных обществ, возникших в 1810-х гг., которые по праву могут быть названы временем наивысшего расцвета этой организационной формы литературной жизни преддекабристской эпохи.

Наиболее традиционным по своей структуре было одно из самых долголетних литературных объединений — «Московское общество любителей русской словесности» . Оно просуществовало более 100 лет. Созданное при Московском университете, это общество включало в свои ряды его преподавателей, московских литераторов и просто любителей словесности. Подробные сведения об организационной структуре и деятельности общества содержатся в мемуарах М. А. Дмитриева, который сообщает, что оно «было учреждено в 1811 году. Председателем его был с самого начала профессор Антон Антонович Прокопович-Антонский». Общество устраивало ежемесячные публичные заседания, накануне которых собирался подготовительный комитет (из шести членов), решавший вопрос о том, «какие пьесы читать публично, какие только напечатать в Трудах общества и какие отвергнуть». М. А. Дмитриев пишет далее: «Каждое заседание начиналось обыкновенно чтением оды или псалма, а оканчивалось чтением басни. Промежуток посвящен был другим родам литературы, в стихах и прозе. Между последними бывали статьи важного и полезного содержания. В их числе читаны были: „Рассуждение о глаголах“ профессора Болдырева; статьи о русском языке А. Х. Востокова; рассуждения о литературе Мерзлякова; о церковном славянском языке Каченовского; опыт о порядке слов и парадоксы из Цицерона красноречивого Ивана Ивановича Давыдова. Здесь же был прочитан и напечатан в первый раз отрывок из „Илиады“ Гнедича: „Распря вождей“; первые переводы Жуковского из Гебеля: „Овсяный кисель“ и „Красный карбункул“; стихи молодого Пушкина: „Гробница Анакреона“. — Баснею, под конец заседания, утешал общество обыкновенно Василий Львович Пушкин».

Как видим, деятельность общества не отличается строгой выдержанностью какой-то одной литературно-эстетической линии; оно остается в пределах местного, московского объединения литераторов, однако в целом его позиция тяготеет к классицизму, защитниками принципов которого выступают организаторы и руководители общества (в особенности А. Ф. Мерзляков, выступивший в 1818 г. против гекзаметра и балладного жанра).

Временем наибольшего расцвета этого литературного объединения был 1818 год, когда, по свидетельству М. А. Дмитриева, в его работе одновременно участвовали видные петербургские поэты (Жуковский, Батюшков, Ф. Н. Глинка, А. Ф. Воейков и др.).

Более последовательной общественно-эстетической платформой отличалась «Беседа любителей русского слова » (1811—1816) — объединение консервативно настроенных петербургских литераторов. Организатором и главою «Беседы» был А. С. Шишков, ревностный защитник классицизма, автор известного «Рассуждения о старом и новом слоге российского языка» (1803), вызвавшего ожесточенную полемику.

Борьба с карамзинизмом, защита патриархальных устоев русской жизни (понимаемых в реакционно-охранительном плане), стремление вернуть русскую литературу к стилистическим и этическим нормам допетровской культуры, к узко понимаемому ломоносовскому началу в русской поэзии — становятся той почвой, на которой возникает это весьма пестрое, неоднородное в литературно-эстетическом и общественно-политическом отношении объединение. Деятельность «Беседы» нередко получала в научных работах односторонне негативную оценку. За «Беседой» закрепилась репутация оплота литературного староверства и последнего прибежища отмирающего классицизма. В исследованиях Ю. Н. Тынянова, Н. И. Мордовченко и Ю. М. Лотмана раскрыта существенная неточность подобного представления. Наряду с ярыми реакционерами — охранителями и эпигонами классицизма, в «Беседу» входили такие прославленные авторы, как Державин, Крылов и даже карамзинист И. И. Дмитриев (не принимавшие, впрочем, участия в работе общества).

По свидетельству Ф. Ф. Вигеля, по своей организационной структуре «Беседа» имела более «вид казенного места, чем ученого сословия», и в ней «в распределении мест держались более табели о рангах, чем о талантах».14 Заседания общества, как рассказывает Вигель, обычно продолжались «более трех часов... Дамы и светские люди, которые ровно ничего не понимали, не показывали, а может быть, и не чувствовали скуки: они исполнены были мысли, что совершают великий патриотический подвиг, и делали сие с примерным самоотвержением».15 Однако в кругу «Беседы» не только «витийствовали» и «зевали», не только взывали к патриотическим чувствам русского дворянства. Здесь делались первые шаги к изучению памятников древнерусской письменности, здесь с увлечением читали «Слово о полку Игореве», интересовались фольклором, ратовали за сближение России со славянским миром. Далеко не однозначной была и литературно-эстетическая продукция «беседчиков». Даже Шишков не только защищает «три стиля», но и признает необходимость сближения «выспренного», «славенского» слога с простонародным языком. В своем поэтическом творчестве он отдает дань сентиментальной традиции («Стихотворения для детей»). Еще более сложным является вопрос о литературной позиции С. А. Ширинского-Шихматова, сочетавшего приверженность к эпопее классицизма с интересом к преромантической поэзии (Юнгу и Оссиану). В этом отношении справедливо наблюдение Г. А. Гуковского, отметившего, что в своей литературной продукции «Беседа» была «упорной, хоть и неумелой, ученицей романтизма». В писаниях Д. Горчакова, Ф. Львова, Н. Шапошникова, В. Олина и других исследователь находит «и элегии в духе Жуковского, и романтическую балладу, и сентиментальную лирику, и легкую поэзию». Подобные опыты носят, однако, экспериментальный характер, а основная деятельность поэтов-«беседчиков» осуществляется на иной эстетической основе, связанной с классицизмом, и свидетельствует о том, что основные жанры в системе классицизма (ода, эпопея) перемещаются на литературную периферию и становятся достоянием эпигонов.

Создание «Беседы» провело резкую границу между «шишковистами» и их литературными противниками — карамзинистами, активизировало литературную борьбу 1810-х гг., в ходе которой оказались мобилизованными не только прежние литературно-полемические жанры (такие как «ирои-комическая поэма», пародия), не только «легальные» возможности русской печати (журналы, книги), но и рукописная литература, имевшая своего прилежного и внимательного читателя. Ожесточенные споры, выходя за пределы узких дружеских кружков и литературных объединений, становились достоянием более широких слоев общества. В них активно вовлекался и зритель, наполнявший театральные залы. Русская сцена также становится местом ожесточенных литературных схваток. С нею, в частности, оказалась связанной история возникновения самого значительного литературного общества этой поры — «Арзамаса», давшего в своей деятельности образцы новой организационной структуры и более разнообразных форм литературной полемики (памфлет, эпиграмма, шуточная кантата и т. п.).

Поводом к созданию «Арзамаса» послужила премьера комедии А. А. Шаховского (активного «беседчика») «Урок кокеткам, или Липецкие воды», состоявшаяся в петербургском Малом театре в сентябре 1815 г. Известный своими выпадами против Карамзина и его молодых сторонников (комедия «Новый Стерн», ирои-комическая поэма «Расхищенные шубы»), Шаховской на этот раз высмеял балладника Жуковского, приобретавшего широкую известность в литературно-читательских кругах.

В окружении Жуковского появление «Липецких вод» было воспринято как объявление открытой войны карамзинистам и вызвало мобилизацию всех «внутренних резервов» этого лагеря. Для организации отпора «Беседе» было решено создать свое литературное общество, используя мотивы памфлета Д. Н. Блудова «Видение в какой-то ограде, изданное обществом ученых людей», адресованного Шаховскому и его приверженцам. Под видом тучного проезжего, заночевавшего на постоялом дворе в г. Арзамасе Нижегородской губ., Блудов изобразил автора «Липецких вод», ополчившегося «на кроткого юношу» (Жуковского), «блистающего талантами и успехами». На этом же постоялом дворе памфлетист оказался случайным свидетелем собрания никому не известных молодых людей — любителей словесности. Эти воображаемые арзамасские собрания подали друзьям Жуковского мысль о создании литературного общества «безвестных любителей словесности», названного «Арзамасом».

Основанное с литературно-полемическими целями, арзамасское общество пародировало в своей структуре организационные формы «Беседы» с царившей в ней служебно-сословной и литературной иерархией. В противовес «Беседе» «Арзамас» был замкнутым дружеским, подчеркнуто партикулярным обществом, хотя большинство его участников по роду своей служебной деятельности близко соприкасалось с правительственными — в том числе и дипломатическими — кругами. Пародируя официальный ритуал собраний «Беседы», при вступлении в «Арзамас» каждый его член должен был прочитать «похвальную речь» своему «покойному» предшественнику из числа здравствующих членов «Беседы» и «Российской Академии» (графу Д. И. Хвостову, С. А. Ширинскому-Шихматову, самому А. С. Шишкову и др.). «Похвальные речи» арзамасцев пародировали излюбленные беседчиками «высокие» жанры, высмеивали витиевато-архаическую стилистику, погрешности против вкуса и здравого смысла, звуковую какофонию их поэтических опусов.

Шутливые арзамасские послания и протоколы (писанные секретарем «Светланой», т. е. Жуковским) и в особенности речи арзамасцев явились живым стимулом к расцвету юмористических жанров русской литературы.

Несмотря на свою внешнюю «несерьезность», «Арзамас» отнюдь не был чисто развлекательным обществом. Члены его вели смелую и решительную борьбу с рутиной, с общественным и литературным консерватизмом, с устаревшими эстетическими принципами, со всем тем, что мешало утверждению новой литературы. На арзамасских заседаниях звучали лучшие произведения А. Пушкина, Жуковского, Батюшкова, Вяземского, В. Л. Пушкина и др. «Арзамас», по верному определению П. А. Вяземского, был школой «литературного товарищества», взаимного литературного обучения. Общество стало центром передовой русской литературы, притягивающим к себе прогрессивно мыслящую молодежь.

В деятельности «Арзамаса» нашли отражение глубокие внутренние перемены и в самой русской жизни и в общественно-литературной обстановке после Отечественной войны 1812 г. В боевых схватках арзамасцев с «покойниками» «Беседы», в насмешках над мертвой схоластикой их писаний, в колких выпадах арзамасских пародий и разящей остроте эпиграмм было нечто большее, чем вражда с уходящим в прошлое литературным направлением. За всем этим скрывались новые понятия о личности, постепенно освобождавшейся из-под власти узкой, сословно-феодальной морали, из-под идейного гнета представлений, выработанных в эпоху абсолютизма. В «Арзамасе» спорили не только о литературе, но и об историческом прошлом и будущих судьбах России. Горячо осуждали все то, что мешало общественному прогрессу.

Участники общества любили называть свой союз «арзамасским братством», подчеркивая не только организационную общность, но и свое глубокое духовное родство.

Своей важнейшей задачей арзамасцы считали борьбу за сплочение лучших литературных сил. И здесь их союзниками оказывались не только литераторы-единомышленники,20 но нередко и писатели иной литературно-эстетической ориентации, например Крылов и Державин, которые, как известно, состояли членами «Беседы любителей русского слова».

В 1817 г. в «Арзамас» вступили члены тайных декабристских организаций М. Ф. Орлов, Н. И. Тургенев, Н. М. Муравьев. Они предприняли попытку реформировать арзамасское общество, настаивая на принятии «законов» и устава, на создании своего печатного органа (арзамасского журнала). Не удовлетворенные общим направлением деятельности «Арзамаса», связанной по преимуществу с решением литературных вопросов (хотя и понимаемых в достаточной мере широко), декабристы стремились обратить арзамасцев к животрепещущим проблемам эпохи, сделать общество трибуной острой политической борьбы. Созданный для решения иных идейно-творческих задач, «Арзамас» по своей внутренней структуре не соответствовал требованиям и устремлениям радикально настроенных новых членов общества, что привело к внутреннему расколу, а затем и прекращению всей его деятельности (1818).

Те тенденции общественно-литературного развития, выразителями которых выступили в «Арзамасе» М. Орлов и Н. Тургенев, приводят к возникновению новых организационных форм — литературных объединений декабристской поры. Основанные в 1818—1819 гг. «Вольное общество любителей российской словесности» и «Зеленая лампа» явились литературными филиалами («управами») тайных обществ.

В соответствии с уставом «Союза Благоденствия» декабристы стремились подчинить своему влиянию те литературные общества, которые казались способными к выполнению задач широкой просветительской и пропагандистской работы («попирать невежество», обращать «умы к полезным занятиям», «познанию отечества», «к истинному просвещению»).

Создание собственно декабристских объединений — на принципиально новой идейно-организационной основе — относится уже ко второй половине 1810-х гг., ознаменованной стремительным созреванием декабризма. Участникам тайных обществ вменялась в обязанность деятельность по созданию легальных и нелегальных литературных филиалов («управ») с последующим контролированием их работы. С реализацией этого важнейшего, с общественно-литературной точки зрения, принципа связана организация названных выше обществ.

«Зеленая лампа» , получившая свое название по месту своих достоянных собраний (происходивших в Петербурге, в доме Н. Всеволожского, в зале, освещавшейся лампой с зеленым абажуром), была нелегальным литературным обществом с сильной политической окраской. Общество включало в свои ряды молодых «радикалов», сторонников политического преобразования России и даже республиканцев по убеждениям. В «Зеленой лампе» господствовал дух независимости, резкого отрицания современного российского порядка. Участники общества, среди которых находим Пушкина, Ф. Глинку, А. Дельвига, Н. Гнедича, театральных критиков Д. Баркова, Я. Толстого, публициста А. Улыбышева, молодых «повес», исполненных «вольнодумства» (П. Каверина, М. Щербинина и др.), отличаются широтой и разнообразием своих культурных интересов, активно сотрудничают в петербургских журналах. По показаниям деятелей тайных обществ (в следственной комиссии), — стремившихся, однако, из тактических целей несколько приуменьшить политическое значение этого общества, — на его заседаниях читались республиканские стихи и антиправительственные эпиграммы.

В иные, легальные формы выливалась деятельность «Вольного общества любителей российской словесности ». Пройдя сложную внутреннюю эволюцию, сопровождавшуюся ожесточенной борьбой ее правого, «благонамеренного» (Н. А. Цертелев, Б. М. Федоров, Д. И. Хвостов, В. Н. Каразин) и левого, декабристского крыла (Ф. Н. Глинка, Н. и А. Бестужевы, К. Ф. Рылеев, А. О. Корнилович, В. К. Кюхельбекер, О. М. Сомов и др.), общество к 1821 г. превратилось в подлинный центр русской передовой культуры, средоточие ее наиболее прогрессивных сил. Разнообразна деятельность общества: регулярные заседания с обсуждением всего наиболее замечательного в «российской словесности», принципиальная идейно-эстетическая борьба за создание подлинно национальной литературы, разработка и анализ научных проблем (гражданской истории, политической экономии, эстетики); открытые публичные заседания, привлекающие широкий круг участников; наконец, поддержка своими произведениями прогрессивных журналов («Сын отечества», «Невский зритель», позднее организация Рылеевым и Бестужевым альманаха «Полярная звезда»), выпуск собственного журнала («Соревнователь просвещения и благотворения») — вот далеко не полный перечень тех направлений, в которых осуществлялась программа этого декабристского литературного объединения. Масштабы его работы характеризуют то огромное влияние, которое приобрело в литературных кругах «Вольное общество» в 1820-е гг., став самым влиятельным и наиболее значительным из всех организаций подобного типа.

В 1823 г. в Москве возникло «Общество любомудров », в состав которого вошли такие видные впоследствии литературные деятели, как В. Ф. Одоевский, Д. В. Веневитинов, И. В. Киреевский, С. П. Шевырев, М. П. Погодин и др. Это общество по существу явило собой объединение нового типа, тяготея уже не столько к общественно-литературным и политическим, сколько к философско-эстетическим проблемам, которые приобрели первостепенное значение уже в последекабрьскую эпоху. Однако в преддверии 14 декабря 1825 г. и любомудры оказались вовлеченными в сферу декабристского воздействия. На заседаниях общества также ставился вопрос о необходимости «перемены в образе правления». После поражения декабристов любомудры прекратили свои собрания и уничтожили архив общества.

Литературные общества и кружки первой четверти XIX в. были не только особой формой литературного быта. Им принадлежит значительная роль в общественно-литературном процессе той поры, в выработке эстетических платформ и консолидации идейно-художественных сил, в совершенствовании форм литературной полемики. Они содействовали сближению литературы с нуждами общественного развития России, пробуждению более широкого интереса к литературному творчеству. Выполнив эту важнейшую задачу, литературные общества и кружки исчерпали свою функцию, и настоятельная потребность в их деятельности постепенно отпадала.

Консолидация и размежевание литературных сил происходит в годы николаевской реакции уже на существенно иной и преимущественно социально-философской основе.

ЛИТЕРАТУРНЫЕ КРУЖКИ И САЛОНЫ ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ. Литературные кружки, общества, салоны играли большую роль в общественной и культурной жизни России в течение многих десятилетий.

Первые кружки возникли еще в середине 18 в. Так, в 30–40-х 18 в. существовал кружок, созданный воспитанниками Сухопутного шляхетского корпуса – военного учебного заведения, где всячески поощрялись занятия гуманитарными науками и интерес к литературе.

К этому времени относится и возникновение первых литературных салонов, прежде всего салона И.И.Шувалова. Шувалов начал свою карьеру, как фаворит старевшей императрицы Елизаветы и прославился своим бескорыстием и честностью, а также просвещенностью. Он был покровителем М.В.Ломоносова, основателем Московского университета и Академии Художеств. Отойдя от государственных дел после смерти своей покровительницы в 1761, он посвятил большую часть своего времени путешествиям, чтению, искусству. В доме Шувалова собирался цвет тогдашней русской литературы. Завсегдатаями его салона были переводчики, филологи, поэты: Г.Р.Державин , И.Дмитриев, И.Богданович.

В 18 в. кружки не ограничивали свою деятельность только литературными беседами. В большинстве случаев их члены стремились к организации одного, а иногда нескольких журналов. Так, в 60-е 18 в. в Москве, по инициативе поэта М.М.Хераскова был создан кружок студентов Московского университета, который начиная с 1760 издавал журнал «Полезное увеселение», а затем «Свободные часы», а в 70-е – «Вечера». Среди членов кружка – Д.И.Фонвизин , И.Ф.Богданович и другие.

1770–1780-е – время активной общественной жизни, связанной с реформами, проводившимися Екатериной II, в результате которых дворяне и городские жители получили право на самоуправление и разнообразные льготы. Все это способствовало, в частности, подъему культуры, проявившемуся, в частности, в возникновении нескольких литературных обществ: Вольного собрания любителей российского языка (1771), Собрания воспитанников Московского университетского благородного пансиона (1787).

В 1779 в Московском университете по инициативе масонской организации, к которой принадлежали выдающиеся просветители Н.И.Новиков и И.Г.Шварц, было создано Дружеское ученое общество, ставившее своей задачей помощь отцам в воспитании детей и занимавшееся с этой целью переводами и публикациями книг. В 1784 при обществе была организована Типографическая компания, находившаяся в ведении Н.И.Новикова. Благодаря Дружескому ученому обществу и его типографии были изданы многие русские книги во второй половине 18 в. в России.

Большое влияние на литературную жизнь конца 18 в. оказали салоны Г.Р.Державина и Н.А.Львова.

В начале 19 в. роль литературных кружков и салонов становится все более значительной. Начало 19 в. – время острых и бурных споров о путях развития русской литературы и русского языка. В это время сталкиваются защитники старинного «архаического» языка: А.С.Шишков, А.А.Шаховской, и сторонники обновления языка, которое связывалось прежде всего с именем Н.М.Карамзина . Бурно развиваются различные литературные направления. В русской словесности начала 19 в. соседствуют классицизм, сентиментализм и зарождающийся романтизм. Усиливается интерес просвещенной молодежи к политическим вопросам, возникает осознание необходимости политических и социально-экономических реформ, прежде всего отмены крепостного права. Все эти проблемы, как эстетические, так и политические, отразились на деятельности кружков начала 19 столетия.

Одним из первых литературных кружков начала века стало Дружеское Литературное Общество, основанное в Москве группой друзей, выпускников Московского Университетского пансиона, молодыми литераторами братьями Андреем и Александром Тургеневыми, В.А.Жуковским и др. Еще в 1797 Андрей Тургенев создал и возглавил в пансионе литературный кружок, в 1801 году ставший литературным обществом. Его члены неоднократно публиковались в журнале Университетского пансиона «Утренняя заря». Встречи участников обычно проходили в доме поэта, переводчика и журналиста А.Ф.Воейкова. Члены Дружеского Литературного общества ставили своей задачей усиление национального начала в литературе и, хотя в какой-то мере и поддерживали карамзинистское новаторство в области языка, считали неправильным следование иностранным образцам, чем, по их мнению, грешил Карамзин. Впоследствии позиции членов Дружеского Литературного Общества и карамзинистов сблизились.

С 1801 в Петербурге действует литературное объединение «Дружеское общество любителей изящного», позже переименованное в Вольное общество любителей словесности, наук и художеств. Основателем его был писатель и педагог И.М.Борн. В общество входили литераторы (В.В.Попугаев, И.П.Пнин, А.Х.Востоков, Д.И.Языков, А.Е.Измайлов), скульпторы, художники, священники, археологи, историки. Литературные пристрастия членов общества были крайне разнообразны. Сначала они находились под влиянием идей А.Н.Радищева (в общество входили два сына писателя) и тяготели к классицистской литературе. Позже взгляды участников Вольного общества сильно менялись, что не помешало ему просуществовать, хотя и большими перерывами, до 1825.

В начале 19 в. существовали и другие кружки и салоны, оказавшие влияние на развитие литературы того времени. Наиболее существенными объединениями первой четверти столетия были «Беседа любителей русского слова» (1811–1816) и «Арзамас» (1815–1818), общества, представлявшие противоположные течения в русской литературе и постоянно находившиеся в состоянии острого соперничества. Создателем и душой «Беседы» был филолог и литератор А.С.Шишков, лидер того литературного направления, которые было определено Ю.Н.Тыняновым, как «архаисты». Еще в 1803 Шишков в своем «Рассуждении о старом и новом слоге российского языка» критиковал карамзинскую реформу языка и предлагал свою, предполагавшую сохранение более резкой грани между книжным и разговорным языком, отказ от использования иностранных слов и введение в литературный язык большого количества архаической и народной лексики. Взгляды Шишкова разделяли и другие члены «Беседы», литераторы старшего поколения – поэты Г.Р.Державин, И.А.Крылов, драматург А.А.Шаховской, переводчик Илиады Н.И.Гнедич, а позже их молодые последователи, к которым принадлежали А.С.Грибоедов и В.К.Кюхельбекер.

Сторонники Карамзина, вводившего в литературу легкий, разговорный язык и не боявшегося русифицировать многие иностранные слова, объединились в знаменитом литературном обществе «Арзамас». Общество возникло, как ответ на появление комедии одного из членов «Беседы» А.А.Шаховского Липецкие воды или Урок кокеткам. Среди арзамасцев были и давние сторонники Карамзина, и его былые противники. Среди них было много поэтов, отнесенных Ю.Н.Тыняновым к лагерю «новаторов»: В.А.Жуковский, К.Н.Батюшков, П.А.Вяземский, А.С.Пушкин, В.Л.Пушкин. Каждый из членов «Арзамаса» получил шутливое прозвище. Так, Жуковского называли Светланой, в честь его знаменитой баллады, Александр Тургенев получил прозвище Эолова Арфа – из-за постоянного бурчания в животе, Пушкина называли Сверчок.

Многих членов литературных кружков первой четверти 19 в. сближали не только дружеские отношения и литературные взгляды, но и общественно-политические воззрения. Особенно ярко это проявилось в литературных объединениях конца 10-х – начала 20-х, наиболее значительные из которых оказались связанными с декабристским движением. Так, петербургский кружок «Зеленая лампа» (1819–1820) был основан членом Союза Благоденствия С.П.Трубецким, близким к декабристскому обществу Я.Н.Толстым и большим знатоком и любителем театра и литературы Н.В.Всеволожским. Членами «Зеленой лампы» были многие литераторы того времени, в том числе А.С.Пушкин и А.А.Дельвиг. Обсуждения литературных произведений и театральных премьер на заседаниях «Зеленой лампы» перемежались с чтением публицистических статей и политическими дискуссиями.

Многие декабристы (Ф.Н.Глинка, К.Ф.Рылеев, А.А.Бестужев, В.К.Кюхельбекер) входили в Вольное общество любителей российской словесности, основанное в 1811 при Московском университете.

К середине 1820-х общественная ситуация в России сильно изменилась. Александр I отказался от идей реформ, которые он лелеял в течение двух десятилетий. Внутренняя политика государства стала намного более жесткой. Начались гонения на либеральных профессоров и журналистов, ужесточилась ситуация в университетах. В результате положение литературных обществ, преследовавших какие-либо общественно-политические цели, оказалось сложным. Наиболее крупным литературным объединением середины 20-х стало «Общество любомудрия», основанное в 1823 выпускниками Московского университета для изучения литературы и философии. У истоков кружка стояли писатель и музыковед В.Ф.Одоевский, поэт и философ Д.В.Веневитинов, будущий славянофил, в то время молодой выпускник Московского университета И.В.Киреевский, молодые ученые, которым в будущем было суждено стать университетскими профессорами – С.П.Шевырев и М.П.Погодин . Собрания любомудров происходили в доме Веневитинова. Члены общества серьезно штудировали западную философию, изучали труды Спинозы, Канта, Фихте, но особое влияние на них оказал немецкий философ Ф.Шеллинг, чьи идеи произвели огромное впечатление на поколение 20-х – 30-х годов, в частности на складывавшую идеологию славянофилов. То, что кружок был назван «Обществом любомудрия», а не философии, говорит об интересе его членов к национальной культуре и философии. В.Ф.Одоевский совместно с В.К.Кюхельбекером издавал в 1824–1825 годах альманах «Мнемозина», где печатались многие любомудры. Так как среди членов общества было много служащих архива Министерства Иностранных дел, они получили прозвище «архивных юношей», что, очевидно, должно было намекать не только на род их службы, но и на сосредоточенности на отвлеченных, философских проблемах бытия. Однако философские интересы членов общества все равно вызывали подозрение у властей. После восстания декабристов В.Ф.Одоевский предложил распустить общество, опасаясь преследований, так как многие любомудры были близки к декабристам.

Эпоха, наступившая после подавления восстания декабристов, не слишком благоприятствовала возникновению крупных литературных обществ. Но дружеские кружки или салоны стали практически единственными возможными проявлениями общественной жизни в ситуации, когда литература и журналистика находились под жестким контролем цензуры и полиции. В 30-е 19 в. существовало много интересных литературных кружков, создававшихся в основном студентами или выпускниками Московского университета, находившегося вдалеке от более официального, чиновничьего Петербурга. Точно так же в 1830-х интенсивная литературная и художественная жизнь кипела в многочисленных московских и петербургских салонах, на вечерах, «пятницах», «субботах» и т.д.

Среди литературных кружков 30-х заметное место занимал кружок Станкевича. Это было литературно-философское объединение, сложившееся в 1831 вокруг личности Николая Владимировича Станкевича , студента, а затем выпускника Московского университета. Станкевич писал философские и поэтические произведения, однако все участники кружка позже соглашались с тем, что наибольшее влияние на них оказали не столько произведения их лидера, сколько сама его личность, удивительно обаятельная и интересная. Станкевич обладал умением пробуждать работу мысли и в то же время умиротворять и сближать самых непримиримых противников. В его кружок входили и люди, которым позже было суждено пойти совершенно разными путям. Здесь встречались будущие славянофилы К.С.Аксаков и Ю.Ф.Самарин, будущие западники В.П.Боткин и Т.Н.Грановский, В.Г.Белинский и М.А.Бакунин. Здесь друзья изучали философию, историю, литературу. Роль кружка Станкевича в распространении в России идей Шеллинга и Гегеля была огромна. В 1839 тяжело больной Станкевич уехал лечиться за границу, откуда уже не вернулся, и кружок распался.

Другим известным объединением 1830-х был кружок Герцена и Огарева, куда, кроме них, входили их друзья по Московскому университету. В отличие от кружка Станкевича, Герцен, Огарев и их окружение куда больше интересовались политическими вопросами. Немецкая классическая философия казалась им слишком отвлеченной и туманной, их больше вдохновляли идеалы Великой Французской революции и социалистические учения философов-утопистов, прежде всего Сен-Симона. Не удивительно, что Герцен и Огарев привлекли большее внимание властей. В 1834 по вздорному обвинению кружок был разогнан, его лидеры арестованы и отправлены в ссылку.

Кружком, возникшим в начале 30-х в Московском университете, стало и «Общество 11 нумера», сплотившееся вокруг молодого В.Г.Белинского и получившее свое название по номеру комнаты, которую будущий критик занимал в университетском пансионе. Члены кружка не ограничивались обсуждением литературных новинок и театральных премьер, они штудировали философские труды, обсуждали европейские политические события. На собраниях общества часто читались произведения его членов. Белинский познакомил здесь друзей со своей драмой Дмитрий Калинин . Это вызвало большое недовольство властей, приведшее к его исключению из университета.

Невозможность свободно выражать свои мысли даже в дружеском кругу сковывала деятельность литературных кружков и обществ, поэтому большая часть подобных объединений 1830 –1840-х оказалась недолговечной.

Более устойчивыми оказались литературные салоны – по причине естественности салонного общения для общества первой половины 19 в. Светский салон – место встречи самых разнообразных людей. Часто салон был местом пустых разговоров и не слишком осмысленного времяпрепровождения. Но в общественной жизни первой половины 19 в. заметную роль играли салоны, где собирались выдающиеся деятели культуры и искусства и велись серьезные и глубокие разговоры. Такими центрами литературной и художественной жизни были салоны президента Академии Художеств А.Н.Оленина, Зинаиды Волконской, Е.А.Карамзиной, вдовы историка. Современники в своих многочисленных воспоминаниях подчеркивали не только радушие хозяев, но и их отвращение к бессмысленным светским занятиям, в частности, принципиальный отказ от карточной игры, бывшей тогда непременной составляющей аристократического вечера. Здесь слушали музыку, говорили о литературе и философии, поэты читали свои стихи (как Пушкин у Зинаиды Волконской). Характерно, что, в отличие от кружков, многие литературные салоны существовали не один десяток лет. Состав гостей мог частично, а иногда даже почти полностью меняться, однако общая направленность оставалась неизменной.

В 1840–1850-е наиболее интересные литературные салоны – те, где встречались славянофилы. Если большая часть западников не принимала салонных форм общения, то для дворянских интеллектуалов, составивших костяк славянофильского движения, регулярные встречи в салонах были абсолютно естественны. Московские дома Аксаковых, Хомякова и других лидеров славянофилов славились своими застольями и гостеприимством. Любая встреча здесь оказывалась не просто веселой пирушкой, а литературным или философским собранием. Славянофилы группировались вокруг нескольких литературных журналов, и редакции этих изданий оказывались своеобразными кружками, объединявшими единомышленников. Наиболее значительный из славянофильских журналов – «Москвитянин». «Москвитянин» издавался М.П.Погодиным с 1841 по 1856, однако выразителем славянофильских идей стал только с 1850, с момента прихода сюда так называемой «молодой редакции», пытавшейся вдохнуть новую жизнь в терявшее свою популярность издание. В центре молодой редакции находились А.Н.Островский – тогда еще молодой, начинающий драматург, прославившийся пьесой Свои люди – сочтемся и поэт и критик Аполлон Григорьев.

В середине века литературные кружки начинают все больше приобретать политический характер. Так, общество, собиравшееся по пятницам у Буташевича-Петрашевского, по большей части состояло из литераторов и журналистов (среди его членов были Ф.М.Достоевский, М.Е.Салтыков-Щедрин). Однако в центре интересов петрашевцев оказывались не столько литературные, сколько общественно-политические проблемы – они читали и обсуждали труды мыслителей-социалистов, прежде всего Шарля Фурье. Здесь высказывались и мысли о необходимости пропаганды революционных идей. Литературная и общественная жизнь были сильно переплетены. После разгрома петрашевцев одним из обвинений, предъявлявшихся членам общества (в частности, Ф.М.Достоевскому), было чтение и распространение письма Белинского к Гоголю.

Реформы 1860-х в корне изменили ситуацию в стране, увеличив возможности для свободного выражения мыслей, и в то же время привели к большому подъему общественного движения – как либерального, так и революционного. Сама форма литературных кружков оказывается не слишком отвечающей запросам времени, когда значение «чистого искусства» отрицалось большинством критиков и литераторов. Многочисленные студенческие кружки преследуют чаще всего революционные, а не литературные цели. В какой-то мере роль кружков берут на себя редакции журналов. Так, безусловно важным фактором общественной жизни была редакция «Современника».

Конец 19 и начало 20 вв. – время поиска новых путей в искусстве. Не случайно в эту эпоху возникло множество литературных кружков и объединений. В 80–90-е одним из мест встреч петербургских литераторов стали пятницы Я.П.Полонского – еженедельные встречи литераторов и музыкантов, происходившие в доме у поэта и его жены – известного скульптора Жозефины Полонской. После смерти Полонского в 1898 пятницы стали происходить дома у другого поэта – К.К.Случевского. Несмотря на преклонный возраст Случевского, здесь появлялись не только его ровесники, но и поэты молодого поколения, считавшие поэтические искания хозяина дома близкими их собственным эстетическим целям. Известно, что на пятницах Случевского бывал Н.С.Гумилев, с большим уважением относившийся к этому литератору.

Для начала 20 в. характерны не только новые веяния в искусстве, но и возрождение традиции литературных кружков и объединений. Этому способствовала и бурная эпоха, сулившая политические свободы, и стремление нового поколения литераторов объединиться для лучшего осознания своих идей, и «декадентский» стиль жизни начала века, при котором сама жизнь превращалась в изысканное произведение искусства. Так, начиная с 1901 на петербургской квартире З.Гиппиус и Д.Мережковского проходили религиозно-философские собрания, позже оформившиеся как Религиозно-философское общество. Целью этих собраний, как ясно из их названия, было решение не литературных, а духовных вопросов – прежде всего поиски нового христианства, диалог светской интеллигенции и церковных деятелей, они оказали большое влияние и на посещавших их литераторов, и отразились в творчестве самих Гиппиус и Мережковского, особенно в знаменитой трилогии Д.Мережковского Христос и Антихрист .

Огромное влияние на литературную, философскую и общественную жизнь начала века оказали «Среды» поэта-символиста Вячеслава Иванова, поселившегося в 1905 на Таврической улице в Петербурге в доме, часть которого получила название «башни». Здесь в течение нескольких лет собирались российские интеллектуалы – А.Блок, Андрей Белый, Федор Соллогуб, Михаил Кузмин и многие другие. Среды Иванова были не просто литературными вечерами – здесь и читали стихи, и обсуждали философские и исторические труды, и устраивали спиритические сеансы. Предполагалось, что вечера на «башне» должны создавать новые отношения между людьми, формировать особый строй жизни литераторов, художников и музыкантов.

Своеобразными литературными объединениями, где проходили встречи литераторов, художников, критиков, стали редакции журналов начала века «Весы» и «Аполлон». Впрочем, другие литературные направления также нуждались в своих объединениях. Так, в 1911 Н.С.Гумилев, до этого посещавший и среды Иванова, и собрания редакций «Весов», создал «Цех поэтов», куда вошли авторы, которых стесняли рамки символистской эстетики. Так оформилось новое литературное направление – акмеизм.

В 1914 в Москве на квартире и литературоведа Е.Ф.Никитиной начал собираться кружок, получивший название «Никитинских субботников» и просуществовавший до 1933. В кружке встречались литераторы, филологи, художники, принадлежавшие к самым разнообразным направлениям, профессора и выпускники Московского университета.

Революция 1917, Гражданская война, эмиграция многих деятелей культуры положили конец существованию большинства литературных кружков.

Тамара Эйдельман